Любовь и магия-2 (сборник)
Шрифт:
– Платок, ее платок! – выкрикнула я, и к графине подступила пара сотрудников тайной канцелярии. В одном из них я признала Прэнста.
Без церемоний он выдернул из дрожащих тонких пальцев белый кусочек материи и сноровисто запихнул в небольшой непроницаемый конверт для улик.
– Как вы смеете?! – попробовала возмутиться побледневшая графиня.
– Смеем, – заверил ее Прэнст и дальше заговорил в переговорное устройство: – Улики есть, начинайте обыск.
Пока графиню под белы ручки выводили из гостиной, я попыталась определить последствия своего удара и, встав на колени, осмотрела светлейшую макушку.
– Все хорошо. Спасибо.
А после поцеловал кончики пальцев. В комнате повисло напряженно-удивленное молчание. Под взглядами сотрудников тайной службы я моментально вспыхнула и выпалила:
– Я его не привораживала! Честно!
От ответного мужского гогота, казалось, полопаются стекла. Окончательно смутившись, я больше всего на свете жалела только о том, что сама не могу воспользоваться заклинанием невидимости. А потом меня неожиданно поставили на ноги и обняли за талию.
– Вакр, я думаю, дальше вы без нашего участия справитесь. О результатах доложишь, – спокойно проговорил герцог.
– Конечно, – заверил глава тайной службы.
Выходя из гостиной и всю дорогу голову я поднимать отказывалась, разглядывая мраморные шашечки пола. Лишь когда мы оказались в будуаре, примыкающем к спальне герцога, нервно выпалила:
– Боже, позор какой!
– Это было забавно, – проникновенно прошептал Миран, приподнимая мое лицо за подбородок и вынуждая смотреть в глаза. – Но волнуешься ты зря. Тайная служба болтать не любит. Хуже будет, когда к нам заявится граф Савэрн.
Я непонимающе уставилась на свою светлость, и тот, смилостивившись, пояснил:
– Он придет требовать обратно свою помощницу. – Миран смотрел на меня со странной решимостью и, приблизившись практически вплотную, прошептал: – А я не смогу тебя отпустить.
Я почувствовала, что на лице помимо воли расцветает глупая, но безумно счастливая улыбка. От нахлынувших эмоций дыхание перехватило. Я подалась вперед, встретилась с его нежными, настойчивыми губами и пропала.
Я стояла на небольшой табуретке, а вокруг под руководством портнихи крутились две ее помощницы. Мадам Рануара издевалась надо мной с самого утра. Точнее, подбирала подходящие фасоны платьев. Приходилось терпеть, ибо женщина отличалась крайне авторитарным нравом и доводами била, словно палкой, по самым больным точкам. Приходилось поддерживать себя мыслями, что вечером Миран обещал показать зимний сад. И отвлекаться на витавшие в голове фантазии.
Когда портниха в очередной раз села что-то зарисовывать в своих тетрадях, в комнату заглянула горничная с чаем. И я решила, что самое время попросить у мучительницы передышку. Но для начала уточнила у прислуги:
– А его светлость сейчас где?
– Он разговаривает с графом Савэрном в кабинете, – ответила девушка.
Столь неожиданная информация выбила меня из колеи. Не сказав ни слова, я молниеносно оделась и выскочила из своих покоев.
Паника? Пожалуй, присутствовала. Я же должна была вернуться на работу еще два дня назад, а сама поддалась чувствам и жалостливому взгляду одного несносного блондина, отложив разговор с начальством «на потом». А ведь у меня контракт, демон его задери!
У дверей кабинета оказалась в мгновение ока и уже собиралась постучаться, но мое внимание привлекли доносившиеся из-за двери раздраженные голоса. Аккуратно приоткрыв щелочку, я прислушалась.
– Здесь она не останется! Я не позволю делать из Юлианы полезную куклу! – отчеканил граф.
– Да поймите, об этом я и не думал! Я просто хочу ее защитить, – раздраженно и явно не в первый раз сказал герцог.
– Лишая возможности самостоятельно принимать решения?
– Нет! – не выдержав, рыкнул в ответ Миран и продолжил с напором: – Спасая от работодателя, который готов отправить ее на опасное задание, даже не дав защитного амулета.
– Заклинание было встроено в браслет-накопитель, – не сдавался Савэрн.
– То слабенькое предупреждение от пары проклятий ее, может, и уберегло бы. Но даже усиленное мной заклинание не предотвратило ожога на ее запястье. Да от того, что в нее бросили, Юлиана умерла бы к вечеру от сердечного приступа.
– А вы где были в это время? – с ехидством уточнил граф.
– Да я, когда узнал, готов был четвертовать этих змей! – взревел Миран.
– Даже так… – задумчиво протянул мой работодатель. – Я предполагал, что подобное лишь сказки. – И, видимо, на вопросительный взгляд герцога уже спокойно пояснил: – В теории приворотов есть предположение, что если человек встретит истинную любовь, то воздействие зелья может ослабнуть или исчезнуть совсем. И, знаете, теперь я верю в ваши чувства и на правах человека, отвечающего за судьбу Юлианы, согласен на ваш брак.
Сердце после этих слов сжалось и неожиданно подпрыгнуло, застряв в горле. С нахлынувшими чувствами справиться было проблематично. Колени подогнулись, и я просто-напросто села на пол, чувствуя, как по щекам скользнули несдерживаемые от эмоций слезинки.
Миг, и меня уже подхватывают сильные руки. А взволнованный голос спрашивает:
– Юлиана, ты как тут оказалась? Почему плачешь? Солнышко…
Плачу? Да, я плачу! А еще очень хочу приложить тебя вазой по голове!
– Неужели ты против? – напряженно спросил Миран.
Я отрицательно помотала головой и, всхлипнув, выдала:
– А работать я буду! И то, что ты будешь моим мужем, не дает тебе права решать такие вещи без моего участия и не спрашивая моего мнения!
Объятия неожиданно стали куда теснее, а мой герцог облегченно выдохнул:
– Люблю тебя.
– И я тебя, – тихо призналась я и вспомнила эскизы мадам Рануары. Демон, а ведь там было слишком дорогое платье даже для изысканного бального! И добавила: – Заразу такую.
А в следующий миг не осталось ничего, кроме его горячих и нежных губ.
Прощеный (Анна Романова)
– Паоло! Паоло! Ты должен это слышать! – Голос приятеля переходил на захлебывающийся от восторга крик.
Паоло послушно приник к трубке, но уже через мгновенье отдернул руку и выставил мобильный как можно дальше от себя.
Женский голос, чистый и ясный, лился прозрачным потоком, обволакивая, лаская, пробуждая неведомые чувства.
Паоло вслушивался, но слова мог разобрать с трудом. Неизвестная певунья исполняла, видимо, что-то очень старое на языке венецианской аристократии. Наконец, прекрасное пение снова сменилось в трубке восторгами Марко.