Любовь и прочие "радости"
Шрифт:
— Границ? Оль, если ты не хочешь, то просто так и скажи.
— Почему не хочу? Это ведь ты не слишком-то торопился.
— Но вовсе не потому, что я не хотел идти в гости к отцу с тобой! Это же надо было такое придумать!
— Хм… — не нашлась с ответом Ольга.
— Я на него из-за другого злился, — признался Тихон.
— А теперь не злишься?
— Нет. Он во многом был прав. Так, что? Пойдем?
— Завтра?
— Нет, давай уж на выходных. Завтра у меня и правда работы по горло.
— Ты про сегодня
— Сегодня желание тебя увидеть перевесило все другие. А завтра я действительно не смогу позволить себе такой роскоши, — пробормотал Тихон, не глядя на Ольгу, и откусил огромный кусок пиццы. — Что? Почему ты улыбаешься? — добавил, активно жуя.
— Радуюсь, что наши желания совпадают, — немного смущенно призналась Ольга. Тихон понимающе кивнул. Запил пиццу вином и, откинувшись в кресле, серьезно на нее уставился.
— Не смотри на меня, когда я такая страшная.
— Нормальная, — Гдальский чуть сместился, провел пальцам по бугоркам папул, которые уже практически разгладились. — Сегодня все сошло быстрее.
Ольга кивнула, радуясь, что Тихон не стал задавать глупых вопросов о том, зачем она это с собой делает. В этом вопросе мужики обычно ведут себя ужасно непоследовательно. Засматриваются-то они на холеных красавиц, но когда понимают, скольких усилий эта красота стоит женщине — неодобрительно хмурят брови. Как будто это что-то меняет.
Рука Тихона сместилась, шершавые пальцы прошлись по шейным позвонкам, надавливая и разминая.
— Умр… — не сдержала довольного стона Ольга.
— Опять уработалась?
— Угу… Есть такое.
— Воду они там на тебе, что ли, возят?
— Не-е-ет… Всего-то просят денег…
— А как? Ты даешь?
— Иногда даю. Иногда — нет. По обстоятельствам.
— Помню-помню… И как? Кому-то посчастливилось?
— Сегодня — двоим. А вот завтра — никому не посчастливится.
— Сурова ты женщина!
— Смейся-смейся! А, между прочим, мой босс на меня не нарадуется.
— Хм…
— Что это означает — твое хмыканье?
— И как тебе босс?
— Да вроде нормальный мужик…
— Я тебе дам — нормальный!
— Ой, а это что? Неужто ревность? — широко улыбнулась Ольга.
— Смейся-смейся, — повторил ее недавние слова Тихон и себе хмыкнул, разливая по бокалам остатки игристого.
— Тиш…
— Ммм?
— Льву Соломоновичу скоро семьдесят.
— А кто такой Лев Соломонович?
— Так ведь управляющий. Мы разве не о нем сейчас?
— А! Это ты, чтобы я не ревновал, меня успокаиваешь?
— Вроде того. У меня на тебя сил не остается. А уж двух я точно не потяну, — улыбнулась Ольга.
— Может, ты как раз на него все свои силы истрачиваешь, — возразил Тихон, но его выдали подрагивающие от смеха плечи.
— Ну, уж нет. На работе меня только работа имеет…
— А если
Тихон отставил свой бокал и плавно переместился со стула на пол.
— Что ты делаешь? — Ольга облизнула вмиг пересохшие губы. Тихон был настолько высоким, что, сидя на коленях, был ненамного ниже её. Его жаркое дыхание обжигало сквозь тонкую полупрозрачную ткань офисной блузки, а руки скользили вверх по ногам.
— Делаю тебе хорошо…
— Тиша… А если дети вернутся?
— Я что-нибудь придумаю.
Горячие пальцы Тихона поднялись выше, погладили кружевную резинку на чулках, которые в ее гардеробе совсем недавно пришли на смену старым добрым колготкам, и наконец, коснулся Ольги там, где ей больше всего хотелось, отодвигая в сторону промокшие трусики. Дыхание замерло в груди. Гдальский наклонился. Ольга подалась навстречу его рту, вцепившись руками в край стула. Пальцы на ногах поджались. Она коснулась носочками пола и выгнулась что есть сил.
Ольга завелась в мгновение ока. Вот еще ничего не предвещало, а вот уже не осталось никаких сил это выносить! И когда рот Тихона таки накрыл ее влажную плоть, ей понадобилось не так уж и много, чтобы улететь далеко-далеко. Впрочем, никто Ольге не позволил бесцельно летать между звезд в бескрайнем космосе удовольствия. В образовавшейся тишине, которую нарушали лишь звуки их надсадного дыхания, лязгнула пряжка ремня. Вжикнула молния. Тихон подхватил ее ослабевшие ноги и одним мощным толчком проник внутрь. Так сладко растягивая… Пальцы легли чуть выше места, в котором их тела соединялись. Нажали на уплотнившийся бугорок.
— Дети…
— Мы их услышим. Я быстро, — прорычал Гдальский ей в губы.
И все же хорошо, что молодежь задержалась. Потому что, на самом деле, никто бы их не услышал в процессе творящегося безумства. У них было несколько минут на то, чтобы поправить одежду и немного прийти в себя, прежде чем их уединение нарушили, и они вышли навстречу Петьке и Паше, переглядываясь, как нашкодившие школьники. Ник, по традиции, задержался — провожая Катю до дома.
Глава 15
По утрам их дом обычно походил на филиал дурдома. Поначалу Ольга думала, что всему виной теснота, в которой они ютились долгие-долгие годы. Но после доставшейся в наследство однушки они уже два раза меняли квартиры, площадь которых увеличивалась по мере роста доходов Ольги, а ситуация никак не менялась. Просто дурдом перманентно перекочевал из одного их дома в другой. Последняя надежда была на эти апартаменты. Все же две ванные комнаты, просторная кухня, гостиная, спальни… Ан нет, ее сыновьям было тесно даже в более чем ста тридцати квадратных метрах полезной площади. И никакой тебе чашечки кофе в тишине, как Ольге всегда мечтала… Шум, гам, спешные сборы и беготня сопровождали её каждое утро.