Любовь и страхи Марии
Шрифт:
Но даже во сне Мария понимала, что покой – это всего лишь мечта…
Обе стрелки на часах замерли на цифре «двенадцать». Мария проснулась. С недоумением и испугом огляделась и… обнаружила себя в большой кровати. Чужая спальня. Чужой дом. Ни одного звука в нем, кроме назойливого тиканья часов на стене. Она заметила записку на прикроватном столике: «Я на работе. Если уйдешь – запри дверь». Почерк мелкий – все слова в одной строчке, под ней стрелка, ведущая к ключу. Рядом с ключом лежал пистолет Марии. Она взглянула на часы: большая стрелка подползла к цифре «три». Мария в ужасе схватила трубку
– Дочка, как ты? Я тут… – Мария замялась.
Даша ответила ей спокойно, как будто бы ничего не произошло:
– Мам, все нормально!.. Думаешь, я не в состоянии завтрак себе приготовить? Я же взрослая, я все понимаю.
– Что ты понимаешь?! Почему не в школе?!
– Потому что сегодня нет занятий.
– Ах так? – немного успокоилась Мария. – Ну ладно, я скоро буду…
Положив трубку, Мария снова упала на подушку и закрыла глаза…
– Понятно, – пробормотала она.
Ей было больно, стыдно и обидно… С ней играли, ее завлекали. «Что он говорил вчера? – вспоминала Мария. – Что-то о том, как он хотел попробовать меня, пока я жива. Как все это глупо и страшно. Почему я не убежала? Не смогла…»
За окном слышны были сигналы автомобилей. Мария открыла глаза и еще долго вспоминала все, что с ней произошло накануне: бежала по темному ночному городу к Соколову, хотела убить его… Мысли были тревожными. Она снова взяла трубку и набрала номер.
– Гринфельд?..
– Привет, Мария! – радостно ответил Гринфельд.
– Нам надо встретиться… У меня новый поворот в отношениях с моим убийцей…
– О боже, если бы ты знала, Маша, как ты замучила меня своим убийцей! Ну что ж, приезжай. Я сейчас дома. – Менее всего Гринфельду хотелось обсуждать мотивы убийцы… Его не радовало желание Марии приехать.
Тем не менее он пошел в ванную комнату, чтобы побриться. Ванная у Гринфельда была просторной, на полочках стояли гели для бритья, дезодоранты, несколько флаконов туалетной воды – все это добро занимало много места, как у какой-нибудь красотки, тщательно ухаживающей за собой.
Гринфельд долго приводил себя в порядок. Потом прошел в спальню, достал из гардероба один из своих лучших костюмов. Собственно, не только из-за Марии он наряжался. Во второй половине дня Гринфельд был приглашен на торжественный прием, но, в принципе, он мог привести себя в порядок немного позже… «Не встречать же Марию в халате?» – оправдывался Гринфельд, но, будучи психиатром, понимал, что это всего лишь отговорка: ему хотелось произвести на нее впечатление… Отглаженный костюм сидел на нем безупречно.
Мария явилась, запыхавшись. Видно было, что она чуть ли не бежала. Поздоровалась с Гринфельдом только после того, как отдышалась. Она была совсем не накрашена, в мятых брюках, куртка немного запачкана, но, видимо, Марии не было никакого дела до своего внешнего вида. Зная Марию, Гринфельд понимал: что-то опять случилось, и довольно серьезное. Но потом, присмотревшись внимательнее, отметил, что она все-таки неплохо выглядела. Выспавшаяся, не бледная, как обычно в последние недели. Гринфельд пригласил ее в свой кабинет. Психиатр гордился этой комнатой. Недавно над ее интерьером потрудился известный дизайнер, который постарался зрительно увеличить пространство. Там стояла дорогая стильная мебель: кожаные коричневые кресла, большой рабочий стол, на нем лежали бумаги и медицинские журналы. Мария еще не видела кабинет после ремонта. Однако ничего не заметила, и это немного огорчило психиатра.
Гринфельд торопливо взглянул на часы и произнес отстраненно:
– У нас с тобой не так уж много времени – я приглашен на прием… К тому же я не психолог, а психиатр – я не уверен, смогу ли тебе помочь.
– Все зашло слишком далеко… Возможно, здесь нужен уже не психолог, а именно психиатр, – робко ответила Мария…
Она огляделась, села в кресло и скорбно посмотрела на Гринфельда.
– Ну что? – с профессиональным участием поинтересовался Гринфельд, отряхивая лацкан пиджака.
– Я с ним спала, – ответила Мария и отчаянно покачала головой.
– С кем?! – Гринфельд привстал и изумленно посмотрел на Марию.
– Ну с ним, с моим маньяком.
– Да?.. Ну и что? – с наигранным безразличием отреагировал Гринфельд.
Гринфельд как будто отнесся к ее сообщению без особого интереса. Он внимательно рассматривал свои запонки, сверкавшие сапфирами и бриллиантами.
– Как «что»? Я с ним спала! – Марию возмутило безразличие Гринфельда.
– Знаешь, я тут вообще никакой психиатрии не вижу. Он ведь мужчина, а ты – женщина? Почему бы вам не переспать?..
– Ты что, смеешься? Я спала с маньяком! Разве это нормально?
– Ну ты получила удовольствие? – сухо спросил Гринфельд. Он прищурился, разглядывая Марию.
– Мне кажется, это слишком интимный вопрос, – Марию смутил странный разговор.
– Как психиатр, я обязан задавать интимные вопросы, – настаивал Гринфельд.
– Я как будто только сейчас поняла, что такое быть женщиной, – ответила Мария, не глядя в глаза собеседника.
– Что ж, это совершенно нормально… А теперь посмотри, – Гринфельд вытянул вперед руку. – Ты знаешь, что это за камни? Бриллианты! Настоящие бриллианты! Ты знаешь, сколько они стоят?
– Послушай, мне кажется, ты как-то поверхност-но отнесся к моему…
– Нет, ты послушай! – довольно резко перебил Марию Гринфельд. – Чего ты от меня хочешь? Ты совершенно нормальная женщина! Ты что, сомневаешься в моем профессионализме?
– Ни в коей мере! Как ты мог такое подумать?
– Я, честно говоря, в этой ситуации только одного боюсь…
– Чего? – Мария насторожилась.
– А вдруг их украдут?.. Вломятся в квартиру – и украдут! У меня ведь ни сейфа, ничего такого в доме нет… Как ты думаешь, может, ячейку арендовать?.. Я вот о чем тебя прошу – никому об этих бриллиантах не рассказывай, ладно? Обещаешь?
Мария укоризненно посмотрела на Гринфельда. Она понимала, что поговорить с ним о чем-то важном ей вряд ли удастся. Сначала ей показалось, что Гринфельд ждал ее. Но как только она рассказала ему о «новом повороте в отношениях с убийцей», он как будто утратил к ней интерес и переключился на изучение деталей своего гардероба, словно его вдруг озаботила проблема сохранности драгоценных запонок.
Гринфельд всегда был ненормален. Мария помнила, как он берег свои вещи, как он боялся побить свою машину. Ее всегда это раздражало в мужчинах. И бедный Гринфельд за столько лет не мог понять, почему Маша не может полюбить его… Теперь пристает к ней с запонками, хотя Марии нужен его профессиональный совет. «Ничего от него не добьешься. И откуда мне пришла в голову идея бежать к Гринфельду? Чем он может мне помочь? Ему самому врач нужен!» – думала она, грустно глядя на старого друга. Тот все еще рассматривал свои бесценные запонки.