Любовь и Тьма
Шрифт:
Для Беатрис и ее мужа этот период жизни был сплошным мучением. Эусебио был готов резать по живому и навсегда порвать с надоевшей ему женой; она преследовала его, как мотив старой песни. Но Беатрис всячески этому противилась, а основной причиной было навязчивое желание мучить его и не допускать нового союза с любой из ее соперниц. Основной ее довод состоял в том, что Ирэне нужна полноценная семья. И скорее придется переступить через мой труп, говорила Беатрис, чем страдание коснется моей дочери. Муж почти был готов это сделать, но предпочел в конце концов купить свою свободу. Три раза он предлагал ей приличные денежные суммы за позволение уйти с миром, и столько же раз жена принимала их, но в последний миг, когда у адвокатов готовы были все документы и оставалось только поставить обещанную ею подпись, отказывалась. Частые баталии только укрепляли их ненависть. По этой и по тысяче других причин, которые она чувствовала, Ирэне не оплакивала отца Сомнений
Когда Франсиско Леаль позвонил в дверь дома, ему открыла Ирэне, у ног которой лежала Клео. Девушка уже была готова ехать: на ней был жилет, на голове косынка, в руках магнитофон.
— Ты знаешь, где живет эта святая? — спросил он.
— В Лос-Рискосе — в часе езды отсюда.
Они оставили собаку дома, сели на мотоцикл и уехали. Утро стояло яркое, теплое и безоблачное.
Они проехали через весь город — тенистые богатые кварталы с пышными деревьями и роскошными особняками, невзрачную и шумную часть, где жил средний класс, и широкие пространства кварталов бедноты. Мотоцикл летел стремительно, как птица, и Франсиско Леаль, ощущая Ирэне, прижавшуюся к его спине, думал о ней. Впервые он увидел ее одиннадцать месяцев назад — до этой зловещей весны, и тогда ему показалось, что она появилась из какой-нибудь сказки про морских разбойников и принцесс: она действительно представлялась ему чудом, просто никто, кроме него, этого не замечал.
В те дни он искал работу, совершенно не связанную с его профессией. Его частную консультацию не посещали, она приносила только убытки. Его тогда уволили из университета закрыли психологическое отделение — рассадник, как считали власти, вредных идей. Месяцы постоянной ходьбы по лицеям, больницам и предприятиям не дали результатов; в душе росли уныние и убежденность, что годы учебы и докторская степень, полученная за границей, в новом обществе никому не нужны. И дело не в том, что все человеческие тягости нашли свое разрешение, а население страны вдруг оказалось счастливым, а в том, что богатые проблем не чувствовали, а остальные, хотя и отчаянно в этом нуждались, не могли себе позволить оплачивать консультации психолога. Они молча терпели, сжав зубы.
Полная благих намерений в отрочестве, через двадцать лет жизнь Франсиско Леаля в глазах любого беспристрастного наблюдателя являла собой картину полного краха, и это было справедливо. На время пришли успокоение и уверенность в себе в связи с подпольной деятельностью, но нужно было вносить свой вклад в бюджет семьи. Стесненность в средствах в доме Леалей стала превращаться в бедность. Он держал себя в руках, пока не убедился, что все двери перед ним закрыты, но однажды вечером на кухне, где мать готовила ужин, спокойствие оставило его, и он совсем пал духом. Видя, в каком он состоянии, мать вытерла руки о передник, сняла с конфорки соус и обняла его, как делала, когда он был мальчиком.
— Психология, сынок, не единственный свет в окне. Вытри нос и поищи что-нибудь другое, — сказала она.
Раньше Франсиско не думал о смене профессии, но слова Хильды помогли ему увидеть другие пути. Решительно отбросив жалость к самому себе, он перебрал в уме все, что умел делать, пытаясь выбрать какое-нибудь денежное, но не лишенное приятности занятие. Для начала выбор пал на фотографию, где у него будет не так уж много конкурентов. Несколько лет тому назад он купил японский фотоаппарат со всеми необходимыми принадлежностями, и сейчас, казалось ему, наступило время стряхнуть с него пыль и пустить в дело. Сунув в папку несколько сделанных раньше снимков и покопавшись в телефонном справочнике, кому бы предложить свои услуги, он наткнулся на какой-то женский журнал, [21] куда и направился.
21
…женский журнал. — Несколько лет сама Исабель Альенде была редактором женского журнала «Паула» в Сантьяго.
Редакция занимала верхний этаж ветхого здания; на портике золотыми буквами было выбито имя основателя издательства. [22] В пору подъема культуры, когда была сделана попытка приобщить всех к празднику знаний и пороку обилия информации, а печатной бумаги продавалось больше, чем хлебных караваев, владельцы решили украсить здание, дабы не отстать от безумного энтузиазма, охватившего всю страну. Начали с первого этажа: украшали одну за другой стены, обшивая их ценными породами дерева в нижней, цокольной, части; старую мебель заменили на новые письменные столы из алюминия и стекла, ликвидировали окна, заменив их верхним светом, закрыли лестницы, где оборудовались вделанные В стену и пол сейфы и устанавливались электронные устройства, открывавшие и закрывавшие двери, как по волшебству. Этажи превратились в лабиринты, когда внезапно была изменена регламентация деловой деятельности. Декораторы так и не добрались до шестого этажа, где сохранилась мебель неопределенного цвета, доисторические архивные ящики и постоянная протечка на потолке. Это скромное помещение имело мало общего с роскошным еженедельником, издававшимся здесь. Всеми цветами радуги пестрели его глянцевые страницы с дерзкими феминистскими репортажами и обложки, с которых улыбались королевы красоты в воздушных одеяниях. Однако в последнее время из-за цензуры им приходилось помещать темные пятна на обнаженные груди и использовать эвфемизмы для обозначения запрещенных понятий, таких как «аборт», «задница» и «свобода».
22
…основатель издательства — может быть, имеется в виду чилийский публицист К. Энрикес (1769–1825), основатель первой национальной газеты «Аурора де Чиле» («Утренняя заря Чили») в 1812 г.
Этот журнал Франсиско Леалю был известен: пару раз он покупал его для матери. Запомнилось только имя Ирэне Бельтран, журналистки, писавшей в нем с достаточной смелостью — редкая заслуга в те времена Поэтому, явившись в приемную, он захотел поговорить именно с ней. Его провели в просторную светлую комнату с большим окном, выходившим на величественные горы — эти могучие стражи города Он увидел четыре стола с пишущей машинкой на каждом, в углу — вешалку, на которой висел костюм из блестящей ткани. Одетый в белое, изнеженного вида юноша расчесывал девушку, другая, ожидая своей очереди, сидела неподвижно, словно истукан, погрузившись в созерцание собственной красоты. Франсиско указали на Ирэне Бельтран. С первого взгляда его поразило выражение ее лица и странная копна спутанных, падающих на плечи волос. Она, кокетливо улыбаясь, подозвала его, и тут он понял, что эта девушка легко может завладеть его мыслями, ибо это ее облик он смутно различал на страницах первых книг детства и в отроческих грезах. Когда он подошел, смелость его испарилась, и он в растерянности стоял перед ней, не в силах оторвать взгляд от ее оттененных макияжем глаз. Обретя наконец голос, он представился.
— Ищу работу, — сказал он, кладя на стол папку со своими фотографиями.
— Ты в черных списках? — прямо спросила она, не понижая голоса.
— Нет.
— Тогда можем поговорить. Подожди меня в коридоре: я закончу, и мы поговорим.
Лавируя между столами и лежащими на полу открытыми чемоданами с меховыми боа и шубами, напоминавшими добычу после сафари, Франсиско вышел. В дверях он столкнулся с парикмахером Марио: расчесывая на ходу белокурый парик, тот скользнул мимо, успев проинформировать, что в этом году в моде блондинки. Франсиско ждал в приемной, как ему показалось, недолго: его отвлек необычный показ модного нижнего белья, потом конкурс детей, рассказывавших сказки, выступление изобретателя, решившего обнародовать свой мочепотокомер — новый прибор по измерению направления и интенсивности мочевой струи, затем жалобы одной пары на сексуальные нарушения, которые привели их на консультацию по вопросам любви, и женщина с черными, как смоль, волосами, представившаяся составительницей гороскопов и предсказательницей. Увидев его, она удивленно остановилась и, словно ей открылось предвестие, воскликнула:
— У тебя на лбу написано: ты испытаешь сильную страсть.
С последней своей подругой Франсиско порвал несколько месяцев назад и впредь решил держаться подальше от любовных переживаний. Он сидел как наказанный школьник, чувствуя себя смешным и не зная, что сказать. Ощупав ему голову ловкими пальцами и осмотрев ладони его рук, женщина объявила его Стрельцом, хотя он должен был быть Скорпионом, ибо отмечен знаками пола и смерти, прежде всего — смерти.
Гадалка наконец к удовлетворению Франсиско ушла он не разбирался в знаках Зодиака и не верил в хиромантию, гадание и прочий бред. Вскоре появилась Ирэне Бельтран, и он смог ее рассмотреть. Она оказалась такой, какой он себе и представлял. На ней была длинная юбка из ткани ручной работы, блузка из холста, на талии — вязанный в резинку пояс, а на бедре — набитая, как у почтальона, кожаная сумка Она протянула ему маленькую ладонь с короткими ногтями: на каждом пальце было по кольцу, а на запястье — браслет-погремушка из бронзы и серебра.
— Тебе нравится вегетарианская кухня? — спросила она и, не дожидаясь ответа, взяла его под руку и увлекла за собой вниз по лестнице: лифты работали с перебоями, как и многое другое в этом издательстве.
Когда они вышли на улицу, солнце пролило сноп света на волосы Ирэне, и Франсиско подумал, что никогда еще ему не доводилось видеть столь необычное зрелище. Он не смог справиться с желанием протянуть руку и коснуться ее волос.
Ирэне улыбнулась: она уже привыкла вызывать восхищение, поскольку в этих местах подобного цвета волосы были в диковинку. Оказавшись на углу улицы, они остановились, и Ирэне, вынув конверт с маркой, опустила его в почтовый ящик.