Любовь и зеркало (рассказы)
Шрифт:
— Петя, почему ты здесь спишь?!
В ответ только тикал будильник. Я прислонился к стене.
— Петя, — сказал я, — вставай…
Петя не просыпался.
— Вставай! — крикнул я.
Одним прыжком я у окна. Больно стукнулись пальцы о раму. Я стал шарить по подоконнику… В дверь постучали.
— Кто там? — спросил я хрипло. За дверью раздался Петин голос.
— Что тебе?
— Меня мама послала…
— Почему ты спал у меня на окне?
— Я не спал у вас на окне.
— Ты сидел на окне, Петя.
— Я не сидел на окне, я спал.
— Ну
— Я не там спал, я дома спал. Вас мама ругает. Она говорит, ей рано вставать.
— Ну и пусть встает, а я тут при чем.
— А вы не спите.
— Так что до этого твоей маме?
Зашлепали по коридору сандалии. Подошла к двери Петина мама.
— Что у вас там происходит? — спросила она.
— Простите… Ради бога, простите… В общем, что-то мне показалось… я, кажется, крикнул…
— Еще как крикнули, милый мой.
— Да, да, что-то вроде… Как будто… Теперь все в порядке…
— Последнее время вы часто кричите.
— Да… — сказал я, — да, да. Да, да, да…
— Вставать рано… — сказала Петина мама.
— Да, да, — сказал я.
— Пете в школу… — сказала Петина мама.
— Хороший мальчик ваш Петя…
— Вчера пятерку принес.
— Молодчина, Петя.
— Две пятерки принес, — сказал Петя.
— Две пятерки, — сказала Петина мама. — А ваш брат пишет?
— Сейчас что-то нет.
— Ну ничего, напишет…
— Беспокоюсь я.
— Ну что вы, это вы зря…
— Может быть.
— Поверьте мне.
— Спокойной ночи.
Зашлепали по коридору сандалии.
— Петька, — позвал я, — иди сюда…
Босые ноги вернулись к двери.
— Чего вам?
— Это правда, что ты не сидел на окне?
— А что мне там сидеть…
— Это верно… Что тебе на окне сидеть…
МАНДАРИНЫ
Луна сидела на крыше. Проспект пустел. Я останавливался у витрин. Витрины горели во тьме как фары. Они приковывали взгляд. Невольно я глядел на них.
Я разглядывал спорттовары. Много там всякой всячины: мячики и мячи, сетки и сеточки, горы свистков и скакалок, чехлы и шины, спицы и обручи и спортивные пистолеты.
Я подошел к фруктовой витрине. Меня привлекли мандарины. Вдруг за углом кто-то крикнул: «Эй!» Может, мне показалось? Все может быть. Но даже если кто и крикнул, то это не мне. Кто станет звать меня в такой час? Ну, конечно же, это не мне…
Мне захотелось вдруг мандаринов. Если бы магазин был открыт, я купил бы их штук десять. Даже больше. Я съел бы их даже двадцать. Как жаль, что закрыт магазин!
Мандарины лежали горками. Я стал считать, сколько их в каждой горке, как вдруг кто-то шепнул мне на ухо: «Тррр…» Я обернулся сейчас же. Тррр — это бог знает что. Каждый бы обернулся, скажи ему в ухо: «Тррр…»
Если бы мне сказали не на ухо, я не подумал бы оборачиваться. Как поступили бы вы? Сказано было негромко, даже шепотом — дело вот в чем — сказано было в ухо.
Передо мной стоял человек. Я не
Мне бы надо спросить у него, что ему надо и какое дело ему до того, что я знаю и чего не знаю. А я сказал: «Знаю…» Он позвал меня за собой. Мы зашли за угол, в темноту. Он негромко спросил: «Репин дома?» Признаться, я испугался. Я подумал, он сумасшедший. Репин не мог быть дома. Он давно умер. Он умер много лет тому назад.
Он мог укусить меня или стукнуть. Бежать? Он побежит за мной. Нельзя бежать. Я сжал кулак.
— Что надо?
— Репин дома? — спросил он опять.
«Точно, — решил я, волнуясь, — он псих». Боясь нападения с его стороны и не представляя, на что он способен, я сказал:
— Да, дома.
Повернувшись ко мне спиной, он свистнул. Я думал, меня будут грабить. Народу поблизости не было. Я хотел ударить его ногой, это было очень легко, но из темноты к нам шла тень с чем-то очень большим, как ящик, и я решил поглядеть, что будет. Бесспорно, меня не будут грабить. Зачем бы грабителю ящик?
Тень сказала:
— Бери и скачи…
Я разглядел лицо тени: у типа было щетинистое лицо. Глаза блестели во тьме. Он протягивал ящик мне.
— Бери и скачи, гоп-гоп, — добавил он раздраженно. Мой первый знакомый подтолкнул меня. Притом он тоже сказал:
— Скачи, милый, в сито…
Они говорили странно. Это показалось мне черт знает чем, я ничего не понял.
— Куда нести его? — спросил я про ящик.
Мои коленки чуть-чуть дрожали. Мне было страшно.
— В сито неси, — гаркнул детина и дал мне в лоб ладонью.
Я покачнулся. В голове у меня застучало. Чудом я не упал. Дрожащими руками держал я ящик. Я нес его как в бреду. Я нес его по темным улицам, тяжело дыша. Нес, оступаясь на каждом шагу. Я чуть не плакал. Куда я должен его нести? Я принес ящик домой. Положил в передней. Всю ночь я не мог уснуть. Заснул лишь под утро. Мне снились кошмары. Я открыл ящик к вечеру.
Ровными рядами, завернутые в тонкие бумажки, лежали в ящике мандарины.
НУ-КА ВСТАНЬ, МАЛЬЧИК!
Мальчик Митя был уже в таком возрасте, что вполне мог сказать слово «мама».
Мама Мите говорит:
— Скажи — «мама».
А он молчит.
Папа ему говорит:
— Скажи — «папа».
Так он тем более молчит. Он знал от взрослых, что это слово в самом раннем детстве обычно вторым произносится. И про себя думает: «Для того, чтобы произнести хотя бы одно слово, нужно пошевелить языком. А вот как раз этого-то мне и неохота. Поесть мне все равно дадут, попить дадут, гак что вполне можно ничего не делать!»