Любовь искупительная
Шрифт:
— Например?
— Всего. Я хочу даже того, что ты сама не знаешь, что у тебя есть.
— Некоторые мужчины ожидают слишком многого за пару унций золотого песка.
— Послушай, что я хочу предложить тебе.
— Я не вижу большого различия между тем, что ты мне предлагаешь, и тем, что у меня уже есть. — Кто–то дважды стукнул в дверь.
Облегчение прокатилось волной по телу Ангелочка, и она даже не пыталась этого скрывать. Ухмыльнувшись, она передернула плечами.
— Ну что, ты получил то, что хотел, не правда ли? — Она встала и пошла к двери. Она сняла с вешалки его
Он выглядел расстроенным, но не побежденным.
— Я вернусь.
— Возвращайся, если тебе будет от этого лучше. Михаил прикоснулся к ее лицу.
— Измени свое решение. Пойдем со мной. Тебе точно будет лучше, чем здесь.
Сердце Ангелочка быстро стучало. Ей показалось, что он имеет в виду то, что говорит. Но в тот злополучный день так же говорил и Джонни. Он был такой обаятельный и говорливый. Когда все было сказано и сделано, оказалось, что ему нужно было что–то отобрать у Хозяина, а ее он решил использовать для этого. Все, что нужно было Ангелочку, — вырваться оттуда. Они оба проиграли, и заплаченная цена оказалось слишком высокой и страшной.
Ангелочек ждала, когда же, наконец, этот фермер уберется.
— Тебе лучше потратить свой золотой песок в другом месте. У меня нет того, что ты ищешь. Попробуй Мэгги. Она у нас философ. — С этими словами она открыла перед ним дверь.
Михаил рукой взялся за дверь и закрыл ее.
— У тебя есть все, что мне нужно. Иначе я бы не почувствовал это в первый раз, как только увидел тебя. И я не чувствовал бы то же самое сейчас.
— Ваше время истекло.
Михаил понял, что она не будет его слушать. Во всяком случае, сегодня.
— Я вернусь. Все, что мне нужно, это полчаса твоего времени.
Она вновь открыла дверь.
— Мистер, через пять минут, чтобы духу вашего здесь не было.
4
Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю…
Осия вернулся следующим вечером, потом приходил еще и еще. Каждый раз, когда Ангелочек видела его на пороге, ее беспокойство возрастало. Он говорил, и она чувствовала, как ее начинает съедать отчаяние. Но она знала, чему и кому можно верить. Не так–то просто заставить ее поверить словам первого встречного. Этот урок она усвоила, и он достался ей очень болезненно. Надежда была мечтой, сном, и если поддаться этому, жизнь превратится в невыносимый кошмар. Ее уже невозможно заманить пустыми словами и обещаниями. Больше она не позволит ни одному мужчине убедить себя в том, что где–то может быть лучше, чем здесь и сейчас.
И все же она не могла преодолеть то напряжение, которое наполняло ее каждый раз, когда она, открывая дверь, видела его. Он ни разу не прикоснулся к ней. Он говорил, рисуя портрет свободы, и это воскрешало ту старую, болезненную жажду, которую она ощущала с детства. Эта жажда никогда не умирала. Но всякий раз, когда она убегала, делая попытки обрести вожделенную свободу, на нее обрушивались несчастья. И все же она продолжала попытки. В тот последний раз жажда свободы заставила ее бежать от Хозяина, а в результате она попала в это грязное, вонючее место.
Что ж, она наконец–то усвоила урок. Ничего нельзя изменить к лучшему. Все становится только еще хуже. Было разумнее просто смириться и выживать.
Почему же этот мужик никак не хочет понять, вбить себе в голову, что она никуда не пойдет, с ним или с кем–то другим? Почему он не может признать свое поражение и оставить ее в покое?
Он приходил снова и снова, сводя ее с ума. Он не был мягок и обаятелен, как Джонни. Он не применял силу, как Хозяин. Он не был таким, как сотни до него, которые платили и играли роль. По факту, он вообще не был похож ни на кого из знакомых ей мужчин. И вот это ей больше всего не нравилось. Она не могла поместить Михаила Осию ни в какие известные ей рамки.
Всякий раз, когда он уходил, она пыталась его забыть, но не могла, и это продолжало терзать ее душу. Вдруг она поймала себя на том, что думает о нем в перерывах между работой, и ей приходится заставлять себя переключиться на что–то другое. Но когда это удавалось, о нем напоминали другие.
— Что это за парень был у тебя вчера вечером? — поинтересовалась за ужином Ревекка.
Ангелочек попыталась скрыть, раздражение и откусила большой кусок бутерброда.
— Кто именно? — спросила она, повернувшись и глядя на полногрудую женщину за соседним столом.
— Высокий красавец. Кто ж еще?
Ангелочек откусила очередной кусок, пытаясь насладиться бутербродом с олениной. Ей очень не хотелось обсуждать, кто вчера входил и выходил из ее комнаты. Кому какое дело, кто это был? Да и вообще, через некоторое время начинает казаться, что они все одинаковые.
— Ну, давай, Ангелочек, колись, — нетерпеливо продолжала Ревекка. — Не делай вид, что не слышишь. Это тот мужик, который был вчера последним. Я видела его на лестнице, когда поднималась к себе. Во весь рост. Темные волосы, голубые глаза. Широкоплечий. Как скульптурный. Походка как у военного. Когда он мне улыбнулся, я просто растаяла.
Лаки, обменяв кусок мяса на бутылку красного вина, заговорила:
— Да тебе хоть рябой карлик улыбнется, ты вся растаешь от макушки до пальцев на ногах.
— Сиди молча и пей свое вино. Я не с тобой разговариваю, — ответила презрительно Ревекка. Она терпеть не могла оскорбительных выпадов Лаки. Немного остыв, она опять стала расспрашивать Ангелочка. — Только не говори, что не знаешь, о ком я говорю. Ты просто не хочешь мне рассказывать.
Ангелочек раздраженно посмотрела на нее.
— Да не знаю я ничего. И хотела бы с удовольствием доесть свой ужин, если позволишь.
Тори засмеялась.
— Почему бы ей не придержать его для себя? — произнесла она с явным британским акцентом. — Может, Ангелочек наконец–то встретила кого–то, кто ей нравится. — Все сидевшие за столом засмеялись.
— А может, она просто не хочет, чтобы ей надоедали, — вступилась Лаки.
Ревекка, смеясь, продолжала:
— Ангелочек, пожалей меня. Я встретила мальчика, которого еще не попробовала. Давай махнемся.