Любовь моя
Шрифт:
Я тревожусь за будущее моих подопечных, пытаюсь дать им как можно больше для своей реализации и защиты во взрослой жизни. Я одариваю их любовью, стараюсь повышать их самооценку, потому что всегда найдутся люди, которые будут ее им понижать. Приучаю перед тем как заснуть, честно анализировать свое поведение. Не бежать от себя, не прятаться за ложью, не оправдывать… Они наполнены не только болью и обидами. Все в них есть: и злость, и раздражение на эту чертову жизнь, на ее нелепость. Они должны понимать, что обязаны бороться с собой, отмывать себя внутри, чтобы прийти к себе настоящим. В них от беспутных родителей бездна пустоты и черноты! Иной только родился, выдохнул — и уже гаденыш. Вот и борись потом с ним… Трудное это дело — воспитывать
Воспитание и образование — этот «парус, сшитый с умом и с любовью, направит молодежь по правильному пути». В СССР, во времена предваряющие перестройку, у нас было прекрасное основное образование и неплохое дополнительное: музыка, искусство, спорт. И всё — бесплатно! Нас учили видеть и правильно воспринимать мир, любить родину. Помню, на первом уроке учительница сказала нам: «Дети, уважайте друг друга, учитесь дружить, помогать…» И это осталось во мне на всю жизнь. А теперь куда ведет нас свет в конце туннеля: вверх, вниз, назад в средневековье? Я опечалена и угнетена. Не во всех семьях и школах воспитывают детей как раньше, затрагивая положительные эмоциональные струны их душ. Учителя не влезают в ссоры детей, боятся конфликтовать с родителями. Нет единодушия, единомыслия в целях и задачах. Дети в школах очень разные. Расслоение не только экономическое, но и интеллектуальное. Фронтально учить их нельзя.
Учителей отчетами завалили. Дети домашние задания по пять-семь часов делают. У них синдром дефицита движений и родительского внимания. Школьники наглеют, измотанные педагоги выгорают, срываются… Всем трудно. Как воспитывать человека умелого, мобильного и духовного без уважения к учителю?.. И денег на приборы в школах не хватает…
— Прекраснодушно веришь в технику? — спросила Инна.
— Технические средства нужны для интенсификации обучения, но добрый умный и интересный учитель важнее. Гаджеты не умеют соединять отдельные события и явления, а учитель может. И духовные ценности через него идут.
— Твоего здравомыслия чиновникам не достает, — шутливо заметила Инна.
— Чтобы формировать целостность представлений о мире, уже школьнику младших классов надо показать красоту математики, в которой всё можно обосновать, чем она и ценна, а подрастая, он должен ощутить радостный восторг от первых опытов по физике, химии и биологии. Это пробудит в нем любовь к науке, он станет изучать ее законы не формально, с интересом. Обучение и воспитание на положительных эмоциях дает прекрасные результаты. А некоторые элитные школы ориентированы на максимальное количество дипломов и грамот, которые помогают детям получать их умные и продвинутые родители. А учителя там или блатные или слабые и приниженные.
— Исчерпала все возможности? Оседлала любимого конька? — упрекнула Аню Жанна.
— Я не руководство критикую, а искажения и отклонения в структуре его мышления, — огрызнулась Аня.
— Мне кажется, не богатую школу надо искать, а доброго учителя, обладающего педагогической зоркостью, знающего психологию детей, использующего индивидуальный подход. Это особенно важно, когда отправляешь ребенка в начальную школу. А то некоторые педагоги ребят тупо дрессируют, а не учат, — сказала Инна. — А ты, Аня, для себя всё уже определила? Считаешь, что сейчас в школах хуже учат? — спросила Инна. — Твое заявление не голословно? Я другой пример могу привести. Довелось мне присутствовать на уроке русского языка у внучатого племянника. Так учитель преподносил детям язык как математику, доказывал каждое правило, а мы в свое время их просто зубрили.
Вот ты знаешь, что такое «хрия»? Нет. А эти семиклассники на исследовании одного изречения, допустим, пословицы, отвечая на восемь-десять вопросов преподавателя по этой теме, могут написать целый строго логичный, теоретически и практически обоснованный трактат. Ты не представляешь, как это развивает мыслительную деятельность подростков! Они, на вид простую, однозначную фразу, умеют разложить на составляющие, «разобрать по косточкам» и сделать далеко идущие выводы. Нынешние дети сами подбирают материал в интернете, размышляют над ним, оценивают. Мне урок понравился. Есть чему поучиться старым педагогам. Побольше бы нам таких учителей.
— Теперь и родители требуют от учителей профессионализма, — заметила Аня.
— Нас к этому пытались приучить в МГУ, да и то не все педагоги, — сказала Лена. — Приятно, что педагогика и методика обучения не стоят на месте.
— Хорошие современные учителя подталкивают учеников к самостоятельному мышлению. Мы в школе слишком легко учились. Нам, в основном, давали знания в готовом виде, и мы их просто воспринимали и проглатывали, — подтвердила Аня.
— И только наша математичка требовала «относиться к приготовлению пищи проще, а к употреблению знаний серьёзнее», — рассмеялась Инна.
— Самостоятельное мышление приводит подростка к пониманию свободы, — заметила Жанна.
— Напугала. Уважение к старшему поколению не противоречит свободе ученика. Надо воспитывать человека свободного, но способного к самоограничению, — успокоила ее Инна.
— Вот так бы педагоги подталкивали старшеклассников и студентов к тому, чтобы они серьезно задумывались о взрослой жизни, о своем месте в ней, о своей роли в семье, — пожелала Аня.
— Ты подняла очень серьезную проблему. Это вопрос воспитания, а не образования. Насколько я помню, в наши школьные годы с этим неплохо справлялись классные руководители на классных часах. И все равно мы приходили во взрослый мир не очень подготовленными, слишком наивными, потому что учителя боялись поднимать «тонкие» вопросы, которые надо преподносить девочкам и мальчикам, разведя их по разным классам, — ответила Ане Лена.
— Может еще новый предмет «психология семейных отношений» посоветуешь в школе ввести? — спросила Инна.
— Не в школах, а во всех средних и высших учебных заведениях, — сказала Аня.
— А вот религия должна идти из семьи. Школа не может быть местом и средством внедрения религиозного сознания. Да и не получится у священников.
— Это обнадеживает и успокаивает. Помню, пришла моя внучатая племянница с уроков домой и давай во всех красках «петь», как священник рассказывал им про Бога. Ее отец при этом саркастически усмехнулся. И этого было достаточно для того, чтобы малышка перестала серьезно воспринимать богословие, — решительно заявила Инна и неожиданно рассмеялась.
— Что ты сказала смешного? — вздрогнула Жанна так, будто на ее глазах обидели калеку или беззащитного ребенка.
— По телевизору недавно вещали, будто проматерь всех народов Земли родом из Африки — негритянка. Так может, и Христос был чернокожий? А что? Это было бы прикольно!
— Не обделена фантазией! — сердито удивилась Жанна. — Читай Ветхий Завет.
*
Аня, наконец, вспомнила с чего у нее с подругами начался сыр-бор.
— Я слабая и не претендую на эталонное поведение, но стараюсь изо всех сил. С детства моя голова не была забита религиозными догмами. Я реально воспринимала мир. В нем было и хорошее, и плохое. Но я хотела, чтобы во мне было больше позитивного. Вот и все. А этот герой из книжки, этот священнослужитель… К нему особые требования предъявляются, а он… Сам же утверждал, что цель существования человека на земле — совершенствование, стремление к идеалу, к Богу, если хотите.