Любовь на коротком поводке
Шрифт:
Наконец она улыбнулась мужу или тому, что Макс поставил на кухонный столик — коробочке из кондитерской. Хотя нет, видимо улыбка предназначалась вселенной, потому что коробочка переехала на мою половину стола.
— Это он морковный кейк купил, для тебя. Я после Вьетнама их не ем. Все не то, бе… Но вы ешьте, я вам даже чай заварю.
— Я сам с чаем справлюсь, а ты можешь куда-нибудь сходить, — буркнул Макс. — С собакой, например, погулять…
—
И поняла с опозданием, что Макс желает остаться со мной наедине, чтобы сказать пару ласковых, потому что Лола оставила меня на ночь, видимо, не столько из-за дождя, сколько для того, чтобы избежать неприятного разговора с мужем. Лола, как и следовало ожидать, оказалась упрямым бараном, твердо решивший лететь в свою долбанную Мексику, и потому она нажала на кнопку стеклянного чайника.
— Ты нам сваришь кофе утром. По старой памяти, — потом она с милой улыбкой повернулась ко мне. — Он у нас бариста в прошлом.
Я напряглась и даже перестала гладить собаку.
— В далёком прошлом, — буркнул Макс, сунул руки в карманы брюк и сделал шаг к лестнице. — Доброй ночи вам, девочки.
И начал быстро подниматься на второй этаж. Лола проводила мужа взглядом. Долгим. И, хмыкнув, пожала плечами.
— Обиделся.
Этот факт можно было и не констатировать. Она улыбнулась еще шире и тихо запела:
— Мне говорят, он маленького роста. Мне говорят, одет он слишком просто. Мне говорят, поверь, что этот парень тебе не пара, совсем не пара. А он мне нравится, нравится, нравится…
Лола вдруг оборвала песню и уставилась на подсвеченную зеленоватым светом воду в чайнике.
— Папе Макс ужасно не нравился. Его бы разбил паралич еще раньше, узнай он у гадалки, кому достанется его бизнес. Я и в Тай-то свалила, чтобы Макс не маячил у папы перед глазами. Лола, как можно влюбиться в нищего?! Лола, это позор для нашей семьи! Папа даже на свадьбу не пришел. Только мама. Правда, и свадьбы у нас не было. Расписались в ЗАГСе и уехали на медовый месяц в Тай. Кажется, тогда у родителей и поползли отношения по швам. Но мама держалась еще пару лет, а потом плюнула, ушла и даже на развод подала. Тогда папу и хватил удар. И теперь мама чувствует себя виноватой и ходит за ним вместо сиделки.
Лола резко перевела взгляд на мое лицо. Такой же злой, как был до того у ее мужа.
— Она никогда не любила этого мужчину. Ей нужно было в Питере зацепиться и получить денег побольше. Вот она быстренько меня и родила, а потом и сестру следом, чтобы точно не ушел. Но это не работает долго, понимаешь?
Я кивнула, хотя и не понимала, с чем соглашаюсь.
— Так замуж не выходят, — отчеканила она. — Что там Горький в своем «На дне» сказал: за все, что мы берём, мы платим. Своим трудом и… порой жизнью. Так ведь, да?
Я кивнула. Да и вообще весь ее монолог играла роль китайского болванчика.
— Извини, что вывалила на тебя нашу грязь, — Лола шагнула к чайнику и продолжила говорить, стоя ко мне спиной: — Просто только после свадьбы я поняла, почему у меня не клеились отношения с матерью. И почему всегда чувствовала себя нелюбимой дочерью. Только взрослой поняла причину. Меня не хотел отец. Меня не хотела мать. Я была крючком, наживкой… Но не плодом любви.
Говоря все это, Лола колдовала над чаем и теперь шагнула с двумя чашками к столу.
— Поэтому мы чайлдфри, — произнесла она, опуская чашки на стол. — Если тебя это интересовало.
Что скрывать, интересовало, но я никогда не задала бы ей подобный вопрос. Всегда ведь можно нарваться на горький ответ: что отказ от детей вынужденный. Из-за бесплодия, например. Или нестабильной финансовой ситуации. Не их случай, конечно, но тут, похоже, выбор тоже не свободный — с башкой у этой Лолы того… Малость… Но, может, она действительно любит мужа, а он — ее, а не деньги тестя.
Вон как у них все закручено… Нет, нет, мне это не интересно. Никаким местом не интересно! Но понятно одно: собака в этой семье будет на данный момент самой здоровой. Куда я попала?
Глава 12 "Зер Гуд прямо-таки"
А я действительно попала. Но отказаться уже невозможно. Собачья морда придавила мне колени, а ключ от соседского особняка, который я до сих пор так и не вынула из кармана, впился в мягкое место. Две работы — мажордома и догситтера — должны быть выполнены добросовестно, и тогда я с чистой совестью свалю обратно в свой мир, забыв, из-за чего плачут богатые люди.
А сейчас мне хотелось подняться наверх следом за Максом, но я покорно давилась переслащенным тортом и обжигала губы приготовленным его женой горьковатым зелёным чаем. Предложить ей, что ли, на Иван-чай перейти? Тоже ведь трава, так хотя бы безвкусная.
Наконец меня соблаговолили отпустить спать, и собака тотчас засеменила за мной к лестнице. Я замерла — по идее Агата должна спать где-нибудь внизу, но по такой же идее собака, трусливая собака, не может в первую же ночь остаться в незнакомом месте одна.
Наши с Лолой глаза встретились, и я поняла, что в душе хозяйки сейчас борется любовь к чистоте и жалость к собаке. Победила… дружба.
— Мила, ты не могла бы сегодня поспать на диване? Я тебе плед дам.
И к чему был вопрос? Когда за меня все решили. Пришлось покорно кивнуть. Ну… никто не обещал мне королевских условий труда. Няньки традиционно спали на сундуке в детской. Мне, еще спасибо, предложили диван, а не коврик.