Любовь на коротком поводке
Шрифт:
— Наша Лола в этом большой специалист. Хочешь проверить мой гардероб прямо сейчас?
Олег продолжал держать мои пальцы у своим губ, но шевелить ими мог — губами, а вот мои пальцы окаменели, и их он бы вряд ли разжал.
— Если только ты не будешь запираться от меня ночью. И выдашь мне подушку с пледом. Но сначала чай — я его уже заварил.
И кашу. Кашу ты снова заварил — в этот раз, кажется, бухнул в котел махом всю упаковку.
— Я не планировал перед тобой исповедоваться, — сказал Олег мне, хотя гладил в это время собаку, морда которой облюбовала его колени. — Боюсь, как бы Гошка чего не ляпнул про меня и Сашку. Сашка — это моя бывшая жена.
Тут сразу Пушкин приходит на помощь: так ты женат? Не знал я ране. Ну, был женат…
— И? — спросила я бесцветным голосом, чтобы не выдать состояние собственного сердца, которое вдруг решило побить мировой рекорд по тахикардии. Мозг, ну ответь хоть ты, какое мне дело до гражданского статуса этого субъекта?
— Чего «и»?
Олег поднял глаза на меня, и я тут же опустила свои к Агате, недовольно ткнувшейся мокрым носом в самое уязвимое мужское место. Ну, второе, после самооценки, конечно.
— Мои знакомые знают, что с девушками близких знакомств я не завожу, — повторил он то, что я уже слышала, и добавил: — Потому что решил, что больше ни одна сучка не обведет меня вокруг пальца, — Олег выдержал ненужную никому паузу. — Ну, сама понимаешь, Гошка может сморозить по этому поводу какую-нибудь тупую шутку, шутку в его понимании. Он не очень щепетильный в отношении женщин: и своих, и чужих, даже законных, для него все они продажные шкуры. Я просто сразу предупреждаю, чтобы ты закрыла уши на любые его высказывания что пьяного, что трезвого. Он из тех мужиков, кто считает успех по простой формуле — деньги, помноженные на количество перетраханных баб.
Мы знакомы с первого курса Политеха. Так вот, Гошка никогда не пользовался у девушек особой популярностью, а теперь очень даже… У него и цель была — заработать и купить всех. Он добрый хороший парень, что касается мужской дружбы и поддержки, а вот бабы — это только попользоваться… У каждого свои комплексы, в которых мы не особо хотим признаваться даже самим себе…
Олег снова гладил собаку — сейчас даже более агрессивно, но Агата терпела — наверное, ждала подачки в виде сыра «бри», подтверждая озвученный постулат бабской продажности.
— Это и твоя исповедь тоже? — голос мой похолодел, внутри тоже, хотя Олег не сказал ничего неожиданного. Гошка его, наверное, не Аполлон, а господин Лефлер и без денег любую на спину уложит — оттого, наверное, и не ценит их вообще. А которую ценил, не ценила его… Только подробности, наверное, лишние, и я о них спрашивать не стану. У меня остался чай. Вторая чашка — я лопну, но сейчас явно лучше пить, чем говорить. Тем более — спрашивать, но я задала вопрос, и он не воробей, да и воробья с моей нерасторопностью мне ни в жизнь не поймать.
— В плане баб? — Олег, наверное, усмехнулся, но я не следила за его губами, мне хватало грубой руки на собачьей холке. — Скорее нет, чем да… Попробовал, не понравилось… В смысле не понравились нынешние российские девушки. За восемь лет, которые я не был в Питере, все очень и очень поменялось… Или не так даже… Я раньше не знал этого мира, он был мне не по карману. Я уезжал нищим. И, честно говоря, не думал возвращаться. И тем более, по бабам бегать… Я был женат на хорошей девочке. Я так думал.
Что-то заставило меня поднять глаза — его взгляд, который сейчас склеился с моим суперклеем: аж защипало у переносицы, точно от химии.
— В двух словах, я женился на соседке — вернее, она меня на себе женила. Мне было не до девушек, я учился… Отец сказал, первым делом самолеты, ну, а девушки потом. Родители свалили первыми, оставив меня на пару лет с бабушкой. Потом я слетал к ним на лето, типа на практику, и готов был остаться работать, но босс отца сказал: езжай-ка парень за своим дипломом, и потом только мы сделаем тебе визу. Так уж вышло, что получил я не только красную корочку, но и жену — в общем, не знаю, что думала Сашка, но лично я считал, что она не плохой вариант, и мы уживемся вместе, не первый же год друг друга знаем. Дальше тебе будет не интересно… Бла-бла-бла… В итоге она от меня ушла к более успешному мужику: типа, на Мерседесе хочется ездить сейчас, а не когда этот придурок на него заработает…
Олег отвел взгляд.
— Нет, на Мерседес она сама себе заработала. Взяла в кредит, как только работать пошла. На работе у неё случился служебный роман. Русский вариант женского счастья, хотя мужик — индус. Я отпустил ее без скандала — скандалила моя мать, но недолго, у меня братику тогда было всего два годика, он давал ей прикурить… В общем, я ушел в работу с головой, как когда-то в учебу. И вот — я имею то, что имею… В разу больше, чем новый Сашкин муж. Вот и вся история.
Не вся. Эта часть меня вообще не касалась никаким боком.
— А зачем ты вернулся?
— Меня Гошка вернул в качестве технического директора и инвестора. Сказал, нехер покупать самолеты. Я, честно, не собирался этого делать… Но Гошка был уверен, что мне деньги оставлять нельзя — вдруг меня снова кто-нибудь охмурит…
Он все еще смотрел в темное окно, мимо дивана, на котором валялись нераспакованные пледы.
— А если быть честным до конца, я думал, что всего на год приеду, команду подберу и вернусь к родителям, но вот уже торчу здесь три года… И если честно, здесь намного лучше жить — дешевле. Но это так, лирика… На самом деле мне приятно заехать к бабушке на чай. Не веришь?
Я кивнула, но тут же спохватилась:
— В смысле, верю. Мне бы тоже хотелось чая с бабушкиными пирожками.
— Устрою, — Олег повернул наконец голову. — С какой начинкой любишь?