Любовь на съемочной площадке
Шрифт:
Рязановская, не раздумывая, кинулась к реквизитору, на ходу потребовав:
– Оля, аптечку!
Воронов с Ломидзе, переглянувшись, шагнули следом за Рязановской. Не сговариваясь, оба решили посмотреть – что станет делать женщина. В такой ситуации они ее еще не видели.
Сартакова, вместе с помощницей Наташей, бросились к своим огромным полосатым сумкам с костюмами, сваленным в углу. Судорожно принялись вскрывать их одну за другой, что-то ворча про себя и свою память. Небрежно выкидывала на соседние сумки камуфлированные куртки и брюки.
Одна из администраторш высунулась из-за стойки, с интересом посмотрев на гомонящих киношников. Громко сообщила:
– Мы нашему доктору позвонили. Минут через пять подойдет.
Инга кивнула, мельком взглянув на женщину и приседая на корточки перед реквизитором:
– Дай гляну!
Леха махнул рукой, давая согласие. Сейчас ему хотелось лишь одного – избавиться от боли. А она была такой, что парень еле сдерживался, чтоб не заорать. Он даже говорить не мог, попросту боясь взвыть. Сжимал зубы так, что челюсти побелели.
Женщина размотала тряпку и режиссер чертыхнулся. Оператор вздохнул, потирая подбородок пятерней:
– Съемки еще и не начинали, а уже есть раненые.
Большой палец на ноге Лехи был рассечен вдоль и рассечен серьезно. Кровь продолжала течь, капая на выложенный гранитной плиткой пол. Подбежавшая Сартакова протянула аптечку, но Инга потребовала:
– Открой! Достань корвалол или валокордин. Ну, что там у тебя есть!
Реквизитор простонал:
– Да у меня с сердцем нормально…
Рязановская хмыкнула, окинув коротким взглядом крепкую фигуру парня:
– Не сомневаюсь.
Ольга протянула ей валокордин. Редакторша ловко вскрыла пузырек и вдруг капнула на рану несколько раз. Кровь свернулась прямо на глазах. Ломидзе удивился:
– Лихо!
Инга нашла глазами Сартакову и попросила:
– Оля, поднимись ко мне на четвертый этаж. Номер четыреста двенадцать. Дежурной скажешь – я просила. В тумбочке, в ящике, стоит баночка с широким горлом. В ней желто-зеленая мазь. Она медом пахнет, не ошибешься. Принеси.
Костюмершу словно ветром сдуло. Не смотря на крупные габариты, двигалась Ольга весьма шустро. Инга уже сама достала пузырек с перекисью и вату. Смыла кровь и вгляделась в рану. Воронов сразу спросил:
– Инга, сколько Алексей проковыляет, как думаешь? Может попросить продюсера найти другого реквизитора?
Рязановская заметила настороженный взгляд Лехи и покачала головой:
– Зачем, Александр Витальевич? Тут самое страшное – ноготь рассечен. Кость, похоже, цела. Ни синюшности, ни опухоли большой нет. Три-четыре дня поковыляет, а потом пройдет. Если конечно с моим лечением согласится.
Реквизитор закивал головой, словно китайский болванчик, забыв даже про боль:
– На все согласен! Только не отправляйте!
Женщина осмотрела окровавленную кроссовку реквизитора, заметив разодранный кожзаменитель на носу обуви. Китайская подделка все же смогла защитить ногу от более серьезной травмы. Инга подняла голову и посмотрела на Воронова:
– Александр Витальевич, нового реквизитора надо в курс дела вводить, а Алексей много сделал. Его помощники справятся. Сцены в ближайшие дни предстоят не самые батальные. Да и я помогу в случае чего.
Сквозь толпу прорвалась Ольга Сартакова, протягивая баночку с мазью Инге. Редакторша попросила:
– Приготовь кусок ваты и широкий бинт. – Взглянула на гримасничающего от боли парня: – Леш, вечером ко мне на перевязку.
Реквизитор кивнул, глядя, как его несчастный палец скрылся под салфеткой, густо намазанной мазью Инги.
Режиссер с оператором внимательно наблюдали за руками женщины. Оба отметили, что действует она без спешки. При этом не сделав ни одного лишнего движения.
Когда все же появилась врач из пансионата, Рязановская заканчивала перевязку. Ничуть не смутившись, сообщила:
– Мы справились своими силами. Спасибо, что пришли. Есть вопрос – нет ли у вас медицинской трости?
Докторша оказалась нормальной и не стала качать права и оспаривать познания Инги в медицине. Спокойно посмотрела на повязку, отметив профессионализм:
– Мне легче. Трость в прокате можете взять. Вон там, под лестницей. Точно знаю, что были.
Рязановская еще раз поблагодарила:
– Спасибо.
Докторша ушла. Инга снова нашла взглядом Сартакову:
– Оль, сходи возьми тросточку на недельку.
Ольга не стала спорить и направилась к лестнице. Редакторша посмотрела на Леху и спросила:
– Леш, у тебя шлепанцы есть?
Реквизитор молча кивнул, подтягивая свою сумку. Острая боль после мази Инги отступила, оставив легкую ломоту в пальце. Тревога из-за возможного отчисления из группы тоже улеглась и парень успокоился. Благодарно посмотрел на женщину, а она подмигнула в ответ, все понимая. Найти работу, когда киногруппы по большей части укомплектованы, а некоторые уже отправились к местам съемок, было довольно сложно. Для себя Леха решил, что обязательно найдет способ отблагодарить гримершу, как только перестанет хромать.
Рязановская, Воронов и Ломидзе наконец-то отправились на пляж, тихо переговариваясь о произошедшем. Говорил больше оператор. Режиссер отделывался короткими фразами, задумчиво поглядывая на женщину.
А реквизитор через пять минут заковылял к лестнице, опираясь на клюку. Его помощники, пересмеиваясь, тащили следом свои личные вещи и сумку старшего. Они, все трое, заселялись в один номер…
Инга отправилась купаться во второй раз, когда зашло солнце. Народу на пляже не было и она наконец-то смогла расслабиться. Дневное купание с Вороновым и Ломидзе ей сильно не понравилось. На пляже негде было яблоку упасть и слишком многие пялились на ее тело – шрамы на левой ноге и правом плече купальник скрыть не мог. А рубцы ясно указывали, что они не от порезов о стекло. Она заметила, что даже режиссер с оператором несколько раз украдкой смотрели на ее видимые «украшения», хотя уже видели их в прошлые съемки. Порадовалась, что купальник снова закрытый и еще одно ранение на левом боку никто не видит.