Любовь на съемочной площадке
Шрифт:
Рязановская устало повесила вместительную кожаную сумку на крючок. Присев на банкетку, стащила с гудевших ног босоножки на платформе. Она редко обувалась в кроссовки даже на природе и на съемках, предпочитая им берцы. В городе ходила или в босоножках или туфлях на не высоком устойчивом каблучке. Шлепая босыми ногами по паркету, прошла на кухню. Включила чайник. Словно робот, помыла руки под краном, игнорируя ванную. Все ее мысли сосредоточились на странном фотографическом сходстве незнакомца на крылечке офиса и ее погибшего мужа. Она подошла к окну и замерла, глядя перед собой. В памяти всплыло лицо неизвестного мужчины…
Инга аж головой покрутила, силясь стряхнуть воспоминание. Но оно не отпускало. Казалось бы, давно угасшая, боль возобновилась с новой силой. В груди слева стало тяжело и начало покалывать. Женщина с силой потерла грудную клетку. Посмотрела в сторону углового шкафчика-пенала, где на полке стоял корвалол. Сходство оказалось фантастически-нереальным, чтобы вот так просто отмахнуться от него. Не смотря на то, что уже давно работала в кино, фильмы Рязановская смотрела не часто, иначе заметила бы актера раньше и сейчас знала, кто стоял перед ней.
Чайник закипел и резко щелкнул, отключившись. Щелчок вернул женщину в реальность. Вздрогнув, она тяжело вздохнула и отошла от окна. Достав с полки металлическую коробку, заварила травяной чай в большом бокале, засыпав его в сеточку. Оставив бокал на столе, вышла из кухни.
Курков сидел за столом в кухне и пил травяной чай из большого бокала. Перед ним стояла открытая баночка с медом, который он набирал ложкой и с удовольствием запивал настоем. Тщательно завернутый пакетик с остатками чая лежал рядом с мобильным телефоном возле правой руки.
За окном стояла темнота. Сквозь приоткрытую форточку доносился шум проспекта, хотя и не так сильно, как днем. Машин на дорогах стало намного меньше. Часы на стене показывали без четверти полночь.
Андрей пил травяной чай не спеша, смакуя и откровенно наслаждаясь его вкусом. После ухода Ирины прошло три часа и это был уже второй бокал. Еще в офисе он понял, что настой успокоил после странной встречи с Ингой Рязановской. Сейчас даже то, что его вновь бросили, казалось не стоящим нервов. Актер в глубине души и сам понимал, что будущего с Ирой у него не было. У девочки имелись большие запросы, но кроме красивой внешности никаких талантов, стремлений и умений не наблюдалось.
Курков успокоился окончательно. Промелькнула ленивая мысль попросить Рязановскую приготовить подобный травяной сбор для него. Он полностью расслабился и уже подумывал о том, чтобы пойти спать, когда мобильный телефон начал елозить по столу, наигрывая «Дунайские волны». Андрей едва не выронил бокал от неожиданности. Так поздно ему звонили редко, зная, что он не любитель «тусить». И все же актер взял телефон. Взглянул на высветившийся номер и нажал на «ответ». В трубке сразу же раздался нервный, какой-то визгливый, голос Ильменева:
– Ты дома? Заскочить можно?
Андрея заинтересовало состояние приятеля. Друг перед другом они никогда не играли. Нервное состояние Олега билось в уши даже сквозь мобильник и он пригласил:
– Дома. Подъезжай.
Трубка сразу замолчала, зато в прихожей мгновенно запищал домофон. Еще больше удивленный Курков, прихватив бокал с чаем, шагнул в прихожую. Это было что-то новенькое. В трубке домофона раздался все тот же нервный голос Олега:
– Открывай! Это я!
В голосе слышалась почти паника. Андрей открыл входную дверь и вернулся на кухню. Стоять и ждать гостей в прихожей он не любил, давая им возможность закрыть за собой дверь самим. Сел на диванчик у стола, держа бокал в руках. Ильменев должен был появиться через пару минут, но на этот раз Андрей ошибся…
Почти сразу раздался грохот открываемой двери, от которого Курков подскочил. С таким шумом к нему еще никто не заходил. В кухонном дверном проеме через мгновение возникла фигура Ильменева. Его вид заставил Андрея глотнуть чая: тенниска в крови и порвана в нескольких местах, на лице царапины, под глазом фингал, с носа все еще сочится кровь, губы разбиты, джинсы грязные, на ногах лишь одна туфля и руки в крови. Зато в руках имелась чистенькая барсетка.
Курков застыл за столом, медленно ставя бокал на дубовую столешницу. Сглотнув, прохрипел:
– Ну, ничего себе…
Олег даже внимания на него не обратил. Шмякнулся на диванчик у стола так, что тот заскрипел. Положил барсетку на стол и гордо произнес:
– Я все же не дал отобрать!
Ошеломленный Андрей разглядывал друга, как будто впервые. Хрипло спросил, вновь сглатывая и пытаясь сообразить, что же произошло:
– Кого?..
Ильменев торжественно поднял обеими окровавленными руками сумочку на столе. Улыбнулся, удивленно глядя на непонятливого дружка и пока еще не чувствуя, как с разбитой губы на подбородок вновь потекла тонкая кровавая ниточка:
– Барсетку!
Андрей вздохнул, покачивая головой и наконец-то вспомнив про остаток чая в бокале. Поднял емкость, заглянув внутрь. Сделал глоток:
– Та-а-ак… Снова в клубе был?
К его удивлению Ильменев отрицательно помотал головой и на одном дыхании выпалил:
– Не был! Я же к родителям ездил вечером. Вернулся к себе и вот. Прямо у дома! Только из машины вышел и налетели!
Курков вдруг понял, что приятель трезвый. Предложил:
– Чаю хочешь?
Олег с готовностью кивнул, гордо глядя на Андрея:
– Давай!
Прежде, чем заварить травы, Курков сходил и запер входную дверь, так и остававшуюся распахнутой все это время. Перевозбужденный Ильменев про запоры просто забыл. Вернувшись, Андрей пожертвовал весь остаток чая, понимая, что другу надо успокоиться. Чайник еще не остыл и он заварил травы сразу. Накрыл чашку крышкой от чайника, а затем махровой салфеткой. Сверху укрыл вафельным полотенцем с ежиками и грибками.
Олег находился в шоке и не следил за ним. Он уставился перед собой, теперь судорожно прижимая барсетку к груди. Выражение лица постоянно менялось. Друг словно бы прислушивался к чему-то внутри себя. Курков оглянулся от тумбового стола, где заваривал чай и попросил: