Любовь насмерть

Данилова Анна

– Так что с тем блондином? – Я заранее уже заревновал ее к тому, кто наверняка причинил ей боль. Причем этот блондин затмил самое важное – наличие в ее жизни мужа!

– Кажется, он куда-то уехал. Мы были любовниками около месяца, и никогда еще я не была так счастлива.

– Вы ушли к нему от мужа?

– Да не то чтобы ушла, нет. Я продолжала жить с ним под одной крышей, и он все знал, понимал, даже жалел меня. Думаю, что тогда разум мой помутился, если он вообще когда-нибудь был. Я не знаю, что со мной случилось…

– Так муж знал? – До меня тогда только начало доходить. – Знал, что у вас любовник?

– Ну да.

Я же не приходила иногда ночевать, а если и приходила, то была в таком состоянии… Сразу же ложилась, пряталась от мужа, не хотела, чтобы он задавал мне вопросы. Он хороший, он все понимал, я видела, как он мучается, но я мучилась больше. Я закрывала глаза и видела перед собой лицо Германа.

Я пока еще ничего не понимал, а задавать новые вопросы, да еще и в лоб, не хотел, боялся ранить ее. Мне приходилось ждать, когда она расскажет все сама.

– Оля, чего вы боитесь сейчас?

– Всего. Ведь сейчас в доме Макса полиция, там много моих вещей. Макс покупал мне все, что мне было нужно. Там женская одежда, косметика, кремы… Они будут искать женщину, то есть меня, обязательно обойдут все дома, придут и сюда, в ваш бар. Пожалуйста, не выдавайте меня. Мне придется рассказать, кто я, я назову свое имя и фамилию, и тогда они узнают, что я в розыске. Нет, вы не подумайте, я не преступница какая, но муж-то меня наверняка искал. Уж не знаю, что они придумают, следователи эти, но вариантов, как повесить на меня убийство Макса, много. И никто мне не поможет, совсем. Разве что Осип… Так зовут моего мужа. Но я так подло поступила с ним, что вряд ли могу надеяться на то, что он станет мне помогать.

Что ж, подумал я, хорошо хотя бы то, что спустя два года после того, как она бросила своего мужа, она сумела реально оценить ситуацию и назвала вещи своими именами, в частности, поняла, что совершила именно подлость по отношению к мужу. Хотел бы я посмотреть на мужчину, который, узнав об измене жены, не то что не залепил ей пощечину, а принял ее такую вот, изменщицу, и даже, если верить ее словам, пожалел ее! На такой поступок и такое вот нестандартное отношение способен лишь человек в высшей степени интеллигентный, благородный, почти святой.

Уже в ту минуту я прикинул, что мог бы сделать для нее лично я – найти, к примеру, ее мужа, объяснить ситуацию и выяснить, готов ли он помочь своей заблудившейся в ошибках и страстях жене.

Во многом она была, конечно, права. Полиция, следователи непременно уцепятся за возможность заподозрить ее в убийстве доктора Селиванова. Возникнет огромное количество вопросов: как она познакомилась с ним, какого рода отношения их связывали, почему она жила у него, прячась, и, главное, от кого?

– Так что случилось-то? Как вы оказались у Селиванова?

– Герман бросил меня, уехал куда-то… Не предупредил меня. Хотя мы и не ссорились. Я пришла к нему однажды вечером, позвонила в дверь, а он не открыл. Я долго звонила и в дверь, и ему на телефон, но телефон был отключен. Соседка вышла и сказала, что он уехал, что она видела, как за ним приехало такси, и что он был с рюкзаком. Я слушала ее и не могла поверить. Я долго не верила и все продолжала приходить к нему, стояла в подворотне и смотрела на его темные окна. Я не замечала ни холода, ни дождя… И так продолжалось долго. Глубокой ночью я возвращалась домой, грелась в ванне, ложилась спать и молчала, когда Осип задавал мне вопросы. Он был очень добр ко мне, он понимал

уже, что я несчастлива, что меня бросили или, во всяком случае, в моей жизни произошло нечто такое, что заставляет меня так страдать. Думаю, что он бы помог мне, возможно даже, попытался найти Германа, он смог бы, у него связи. Но он не успел. Меня подобрал Макс. Он приехал туда, в тот дом, у него там были какие-то дела, а я в полуобморочном состоянии стояла возле его подъезда, привалившись к стене. Я очень хорошо помню это состояние, когда понимаешь, что сил не осталось даже на то чтобы дышать, не то, чтобы двигаться или тем более куда-то идти, возвращаться, вызывать такси. Да и само по себе возвращение домой было как бы уже бессмысленно, как дальше-то жить, когда там, дома, уже все разрушено, когда человеку, который был так терпелив и добр к тебе, мною была причинена такая боль?! Думаю, что я тогда находилась в пограничном состоянии, близком к тому, чтобы умереть. Я же не знала тогда, что у меня просто было воспаление легких, и я реально погибала… Физически погибала.

– И Макс увидел тебя?

– Да, он подобрал меня, как подбирают бомжих… Это потом я узнала, что он и раньше меня там видел, у него, повторяю, были какие-то дела в нашем доме, кажется, пациентка. И он привез меня в больницу, где меня выхаживали его знакомые доктора. До этого я никогда так серьезно не болела и даже представления не имела, насколько эта пневмония опасна, и что болезнь делает человека таким слабым, некрасивым, беспомощным, потным… Брр…

– А потом он забрал тебя к себе и поселил вот здесь, в своем доме? – недоумевал я.

– Да… Сначала он думал, что я в скором времени вернусь домой, но я не хотела… И чем дольше я у него жила, прячась всякий раз, когда кто-нибудь приходил к нему, тем меньше мне хотелось возвращаться домой. Словом, у меня началась депрессия, тоже штука гадкая, мерзкая…

– А он, взрослый человек, разве не понимал, чем все это может для тебя закончиться? Вы же оба понимали, что тебя ищут!

– Да, это так, но не мог же он вернуть меня домой, как заблудившегося ребенка, против моей воли? Вот так все и вышло.

– И ты ни разу не выходила из его дома?

– Нет.

– Но это нереально!

– Но вот же я, тут с вами… И вы тоже не знали о моем существовании.

Я незаметно для себя перешагнул грань и дерзко перешел на «ты». Должно быть, услышав все эти глупости, я начал воспринимать Ольгу как несмышленого и наивного ребенка. Я мгновенно стал старше и взял на себя роль чуть ли не обвинителя!

Вопросы готовы были градом посыпаться на ее голову, но в какой-то момент я сжалился над ней. Все-таки она ночью пережила стресс и сейчас видела во мне не обвинителя, а, возможно, своего спасителя. Человека, который хотя бы на время заменил ей погибшего покровителя Селиванова.

– Ладно, тогда скажи, что я могу для тебя сделать? Оставить здесь тебя, как это делал Макс, я, пожалуй, не смогу, – начал я, но она тотчас перебила меня, схватила за руку и так на меня посмотрела, что я не успел закончить фразу.

– Но почему? Я буду жить на втором этаже, буду сидеть тихо, как мышка, я уже научилась. А когда вам понадобится моя помощь, я спущусь и сделаю все, что смогу, – приберусь в баре, приготовлю еду, я многому научилась, пока жила с Максом.

– Вы были любовниками? – Не знаю, как так случилось, что я спросил ее об этом. Вот просто вырвалось, и все.