Любовь (не) делится на три
Шрифт:
— Я же сказал… Занят, — отвечаю на миллионный звонок.
— Ну котя-я-я, — тянет, провокационно скользя камерой по оголенному бедру.
– Неужели не хочешь увидеть больше?
Оторвать взгляд от обнаженного сексуального тела невозможно. Жадно слежу за плавными движениями, и в брюках становится тесно.
— У меня нет времени! — еще раз проверяю замок. Дорогие рестораны определенно заботятся о комфорте гостей, предоставляя им уборную размером с гостиничный номер.
— Ты что, в туалете спрятался?! —
— Да, пришлось. Не за столом же смотреть на твои водные забавы!
— Игорь!
— Ты, тоже ванну принимаешь не в Эрмитаже.
Девушка надувает пухлые губы.
— Сама первая начала, между прочим.
— Просто я так люблю тебя… глупый! — девушка бесстыдно ласкает себя руками, то приближая, то отдаляя камеру.
— Теперь ты, — внезапно прекращает трансляцию, переведя на лицо.
— Не здесь, — мне не нравится, что она ставит условия.
— Покажи как хочешь меня… Или больше ничего не получишь. Я и так очень долго жду! — прикусывает губу и громко стонет на камеру.
Сжимаю зубы: не привык идти на поводу у женщин, но слишком настырная и горячая штучка на том конце.
— Ну и ладно... — Расценив мое молчание как знак к продолжению, Катя тут же принимается ласкать себя с новой силой. Слежу за ее рукой, жадно наблюдаю за горячим зрелищем. Как можно отказаться от такого соблазнительного вида? Наш спонтанный роман все еще не вышел на новый уровень, и Катерина скоро начнет сомневаться в моей мужской состоятельности. А я, вообще-то, абсолютно здоровый мужик.
Разгоряченная девушка на экране стонет громче и приходится убавить звук, чтобы не шокировать случайного посетителя в соседнем «кабинете» через стену.
— Я почти готова… — Катерина заходится оглушающим стоном, и в самый ответственный момент ее телефон выскальзывает из рук и падает в пену. Успеваю услышать целый вагон нецензурных слов, после чего звонок прерывается.
— М-да... Я почти поверил, что ты готова, — разговариваю с темным экраном. В штанах будто гиря, все аж сводит. Жалею, что пошел на поводу у настойчивой Кати.
Но и это не вся беда. В дверь начинают стучать и возбуждение превращается в проблему.
— Игорь, я знаю, что ты там! — голос Аделины, моей девушки, не предвещает ничего хорошего. — Открывай немедленно!
Вот же черт! Неужели Аделина стояла рядом и подслушивала все это время?! Прикидываю насколько вероятно, что через массивную деревянную дверь были слышны недвусмысленные фразочки «видеоконференции» с обнаженной любовницей.
Да, я собирался признаться в том, что встречаюсь с другой… Но не в такой момент! И точно не хотел спалиться на ерунде. Черт! Пинаю корзину, попавшуюся под ногу, и бумажные полотенца разлетаются по полу. Но меня вовсе не заботит это.
— Открывай! — колотит в дверь.
Осторожно открываю замок, делая вид, что удивлен.
— Ты чего?
— Я?! В отличие от тебя пришла вымыть руки! А вот чем ты занимался?! Отвечай!
— Малышка, ты все не так поняла.
— Правда? И где она?! — влетает, чуть не сбивая меня с ног.
— Кто?
— Любовница, которая так громко стонала, что вопли были слышны даже на улице!
— Не преувеличивай. То есть, это не так. Нет никакой любовницы.
— Игорь. Не держи меня за дуру! Может быть, я выгляжу старше своих лет, но уши меня еще не подводят!
— Не надо говорить ерунду.
— А ты не делай из меня за дуру! — снова твердит. Черт…
— Ладно. Я… я смотрел видео для взрослых, — придумываю нелепую отмазку.
— Что?!
— День выдался сложным…
— Не лги! С каких пор актрисы оригинального жанра зовут по имени тех, кто смотрит данное чудо кинематографии?!
— Давай успокоимся.
— Успокоимся?! Да я — само спокойствие! — эмоционально заверяет, швыряя в меня груду бумажных полотенец, оставшихся в корзинке. — Как давно ты с ней спишь?!
— Адель…
— Повторяю вопрос, — вдруг перестает кричать, и ее глаза наполняются слезами. Мне становится так жаль девушку, что невольно тянусь к ней, чтобы обнять.
— Прости… сглупил.
— Не трогай меня! — отшатывается, будто бы от прокаженного.
Да, у меня есть другая. Но ранить Аделину, а тем более унижать ее… Не хотел.
— Извини, мне жаль. Честно не собирался причинить тебе боль, — злюсь на свою слабость. Если бы не пошел на поводу у Катерины… Тогда Аделина сейчас не рыдала бы, бросая на меня взгляды, полные ненависти.
— Все ясно. Я ухожу, — разворачивается на каблуках.
— О, дети! Вот вы где, — мой дед появляется не вовремя. Аделина мгновенно прячется за бумажным полотенцем, делая вид, что вытирает нос.
— Здравствуйте, Федор Алексеевич… Я простудилась. Вы извините, но лучше поеду домой, — шмыгает носом.
— Беречься нужно, дорогая, — дедушка смотрит на нее с нежностью. Стоит отдать должное Аделине: хорошо изображает простуду. — Ну ничего, болячка к болячке не приклеится. У меня к вам важный разговор. Так что отпущу вас, голубки, чуть позже. Встретимся за столом.
Дед скрывается в кабинке, где я только что устроил погром. Сразу бросаюсь к девушке, чтобы попросить о последней услуге. Нельзя дать ей уйти. Не сейчас.
— Прошу, останься… знаю, что поступил ужасно. Но ты же любишь мою семью, за все, что дедушка сделал для нас… для тебя. Во имя того что было между нами.