Любовь очень зла
Шрифт:
— Что вы там хотели? Яхту? Или остров в Карибском море? Должен предупредить, жизнь дорожает.
— Здесь полмиллиона?
— За вычетом пятнадцати процентов. Это мои комиссионные.
— Спасибо, — усмехнулась я.
— Пожалуйста, — без улыбки сказал он. — Мне удалось убедить руководство, что так будет лучше для всех. Можно совет? Впредь поступайте осмотрительнее, иначе старость ваша будет бедной и безрадостной.
— До старости еще надо дожить, — улыбнулась я.
— Доживете. Такая красивая женщина никогда не пропадет.
«Сукин сын», — думала я, подписывая бумаги,
— Как мои деньги? — спросил он хрипло, я вслушивалась в его голос, пытаясь решить, могла ли слышать его раньше?
— Я собрала требуемую сумму.
— Угу. Сколько ты мне задолжала за два дня?
— Нисколько. Деньги давно готовы, какого черта вы не звонили?
Он засмеялся, но смех неожиданно прервался, и он зло сказал:
— Придется тебя проучить. Я ведь предупреждал: не смей мне врать.
— А я не вру.
— Отлично. Я поднимаю цену до четырехсот пятидесяти тысяч. Столько сегодня стоит твое платье. Завтра будет полмиллиона, а послезавтра миллион.
— Да пошел ты к черту, — сказала я и бросила трубку.
Через час он позвонил вновь:
— В твоем почтовом ящике конверт. Взгляни, может, от этого зрелища в мозгах у тебя прояснится. Если нет, жди завтра повестку к следователю. И не надейся удрать, я тебя из-под земли достану. Так что не дергайся, гони бабки, не то в два счета окажешься в каталажке.
Я пошла к почтовому ящику и извлекла из него конверт, обычный почтовый конверт, разорвала его и увидела клочок материи. Значит, платье действительно у него. Этот тип видел, как я выбросила его в мусорный контейнер и…
— Боже мой, — пробормотала я, опустилась на ступеньки и сидела так какое-то время, раскачиваясь, словно Шалтай-Болтай. Что же делать? Ясно, конца этому не будет. Надо браться за Шермана всерьез. А если я ошибаюсь и это вовсе не он? Кто тогда?
Я вернулась в кухню. Я плакала от бессилия и злости и все никак не могла успокоиться. Я не верила, что смогу победить, я вообще ни во что не верила, и дальнейшая жизнь виделась мне как бесконечная цепь ожидания и страха. Он опять позвонил.
— Ну что, хреново? — спросил он со вздохом. Я прикрыла трубку рукой, чтоб он не слышал моих рыданий. — Не стоило тебе убивать мужа.
— Я его не убивала! — крикнула я. — Ты, сволочь, я его не убивала…
— Ага. Значит, хреново. Пройдет еще немного времени, и сегодняшний день покажется тебе не таким уж скверным.
— Кто вы? Слушайте, я не убивала. Клянусь вам, все это… поймите вы, я его не убивала.
— Гони бабки, сучка.
— Возьмите эти проклятые деньги, только оставьте меня в покое.
— Обязательно. Хватит скулить, слушай. Сегодня ровно в двенадцать подъедешь на своей машине к бывшему Дворцу пионеров. Тачку поставишь на стоянке, с правой стороны под фонарем. Деньги положишь в сумку, пойдешь по тропинке к роднику, там овраг, поднимешься к парку, тебя будет ждать такси. Сумку положишь на заднее сиденье и вернешься к своей тачке. Дождешься,
— Но…
— Все. Слушай папочку, детка, а нет желания слушать, отправляйся в тюрьму. Пока.
Я позвонила Сергею, хотя не видела в этом особого толка. Через час мы встретились. Услышав о сумме, он на мгновение лишился дара речи.
— Что делать, Лили? Неужели ты отдашь эти деньги?
— А что еще остается?
— Ты должна понимать, он на этом не остановится…
— Сережа, надо найти его.
— Почему бы не обратиться к охране твоего мужа? Или…
— Ты с ума сошел. Как ты себе это представляешь? Как я объясню… И этот тип, он совершенно определенно сказал… я не хочу всю жизнь провести в тюрьме. Пусть все заберет, только бы оставил меня в покое.
— Ну хорошо. Давай подумаем, как можно его выследить. Он сказал, что будет на такси, значит, попросту угонит машину. Он ведь очень осторожен. Ты кладешь сумку в машину…
— Это Шерман, — всхлипнула я.
— Лили…
— Это Шерман, больше некому.
— Успокойся. Прокатимся до этого парка, может, что-нибудь придет в голову.
И мы поехали к бывшему Дворцу пионеров. Он стоял на отшибе, окруженный садами и новостройками. Дворец пионеров задумывался как огромный комплекс с собственным стадионом, садом и парком. Осуществить задуманное удалось наполовину, было построено лишь само здание, стадион остался в подготовительной фазе, то есть вырыли котлован да так его и забросили, с садом тоже ничего не вышло, а вот растительность здесь была буйной, место же довольно глухое, добраться сюда можно было троллейбусом, который на этом маршруте ходил как-то нерегулярно.
Должно быть, по этой причине бывший Дворец пионеров, а теперь, кажется, Дом творчества юных, особой любви у детворы не снискал, а прийти сюда ночью вряд ли вообще кому придет в голову. От новостроек дворец отделял глубокий овраг, который пользовался у населения большой популярностью из-за родника, к нему с трех сторон вели асфальтированные дорожки, а со стороны парка даже устроили стоянку для машин.
Оставив машину возле фонаря, там, где требовал шантажист, мы с Сергеем спустились в овраг, миновали родник, к которому сейчас выстроилось человек двадцать, и поднялись по лестнице в парк, как раз напротив стоянки. Сергей огляделся.
— Такси будет ждать здесь. Либо он поедет напрямую между деревьев, что маловероятно, либо ему придется воспользоваться дорогой и вернуться через центральные ворота, если, конечно, он не хочет свалиться в овраг, чего я ему от души желаю. Я могу дождаться его возле ворот, а потом незаметно присоединиться.
— Он тебя заметит.
— Я буду очень осторожен.
Я ничего не ответила, почти не сомневаясь, что тип с хриплым голосом вновь оставит нас с носом. «Надо браться за Шермана», — то и дело мысленно повторяла я. Все, что предлагал Сережа, казалось мне пустой тратой времени. На осмотр парка и бессмысленные разговоры ушло часа полтора, и мы вновь оказались в машине.