Любовь окрыляет
Шрифт:
Просто находка, а не парень, скажите пожалуйста! Может, зря она его всерьез не воспринимает, а? Может, он и годится на роль папы ее детям? Он хотя и не делал ей предложения, они даже и не переспали с ним ни разу, но круги, которые он нарезает второй год вокруг Кристины, становятся все плотнее и меньше диаметром.
– Сашок, будь другом, пробей мне человечка одного, а! – тут же, не отъезжая от офиса Серафимы, принялся названивать кому-то Сережа. – Зовут Константин, фамилия Маркин, тысяча девятьсот восьмидесятого рода рождения. Да, да, двадцать девять лет ему. Какой ты сообразительный!.. Ладно, шучу, не обижайся. Все, жду звонка… Да, адрес, адрес мне его нужен.
Хорошо, что он оказался рядом и вовремя. Ей что-то совсем худо сделалось от неизвестности, сгустившейся до черноты. Кристина выпростала руку из кармана пальто, ее все время знобило и хотелось кутаться, тронула пальцами Сережино запястье.
– Спасибо тебе, Сережа, – пробормотала она. – И извини меня.
– За что? – он быстро перестраивался в потоке машин, внимательно наблюдая за движением, но успел все же поймать ее пальцы и приложиться к ним губами. – Тебе не за что передо мной извиняться, Крис.
– Ну… Я бываю иногда резка с тобой, – принялась она вспоминать все свои грехи. – Несговорчива.
– Недоступна! – укорил он ее снова мягко и необидно. – Твою резкость я тебе извиняю, Крис. Ты все-таки пока мой начальник. И несговорчивость этим же, думаю, обусловлена. Но вот твоя недоступность… Это меня, конечно, немного…
– Я же извинилась! – напомнила Кристина и покраснела.
Она поняла, на что намекает Шипов. На тот единственный раз, когда они чуть не оказались в постели после корпоративной новогодней вечеринки. Им было весело тогда, очень весело. Они дурачились сначала в ресторане, потом в такси, что развозило их по домам. Потом продолжили дурачиться в лифте, Сережа вызвался доставить ее до двери квартиры. Она ерошила ему волосы, надвигала кепку на нос, застегивала куртку до подбородка и звонко целовала его в подбородок, сделавшийся колючим. Он не оставался в долгу. Хватал ее за руки, целовал ладони, прикладывал кончики ее прядей у нее под носом и называл усатым Крисом, и хохотал заразительно и бесшабашно. Лифт остановился, они вывалились из кабины и наперегонки рванули к ее двери. Устроили возню с поиском ключей в ее сумочке, вывалили все ее содержимое на пол перед дверью. Потом с хохотом собирали все, долго не могли попасть ключом в замочную скважину, потому что толкались и отнимали ключ друг у друга. Вдруг внизу открылась чья-то дверь, и сердитый гнусавый голос потребовал от них порядка, угрожая вызвать милицию. Они примолкли, прыская в кулак. С горем пополам открыли дверь, вбежали в квартиру. С грохотом захлопнули дверь и…
И все! Дальше ничего не получилось. Веселье вдруг закончилось, будто захлопнувшаяся дверь отсекла его, призывая к серьезности. Стало очень тихо. Кристина хотела включить свет, но Сережа поймал ее руку и не позволил. И зашептал горячо и судорожно что-то про чувства, которые он устал скрывать, о красоте ее неземной, что-то еще трудно различимое. И принялся торопливо рыться в ее одежде, пытаясь отыскать ходы к ее телу. И на пол начал ее заваливать.
– Не надо! – Кристина ударила его по рукам, добравшимся до ее голой спины. – Сережа! Не надо, остановись!
Ей вдруг сделалось очень неприятно. Только что хохотали до слез, дурачились, ничто не предвещало бурной страсти, трепетного шепота, а на него что-то нашло. Так положено, что ли, или как? И показалось ей вдруг все это фальшивым и наигранным. Даже видеть его расхотелось.
– Уходи! – потребовала она, запахивая на себе полушубок.
– Но почему? – Теперь уже он потянулся к выключателю, и теперь уже Кристина поймала его руку, не позволив включить свет.
– Уходи, потому что я хочу спать!
– Вот вместе и выспались бы, Крис, чего ты? – И он сделал еще одну попытку раздеть ее.
Не вышло у него ничего. Кристина вытолкала его за дверь и на звонки потом все рождественские каникулы не отвечала. Не потому, что противна ей вдруг сделалась его смелость. А потому, что, поразмыслив, поняла, что вела себя как дура последняя.
Сережа был очень симпатичным, умным и производил впечатление порядочного парня. На него многие дамы на фирме заглядывались, некоторые даже проявляли настойчивость. Симка тоже одобряла отношения с ним. И Кристина вполне благосклонно принимала его знаки внимания, даже провоцировала их, порой без нужды вызывая к себе в кабинет. На новогодней вечеринке они друг от друга не отходили, и то, что вечер этот будет иметь продолжение, подразумевалось по умолчанию. А она возьми и выгони его.
– Молодец он будет, если пошлет тебя куда подальше, – с удовольствием посыпала любимая подруга ее немногочисленные раны солью.
– Пускай, – тупо твердила Кристина, провалявшись все каникулы на диване с пультом от телевизора. – Значит, не судьба.
– Судьбу мы делаем сами, дурочка, – урезонивала Симка, пристроившаяся в другом углу дивана с коробкой конфет и кружкой чая. – Хотя…
– Что?
– Если чувства к тебе у него настоящие, этот щелчок по носу и другим частям тела он поймет правильно. И не станет искать утешения у безвольных дурочек, а подождет, когда осаждаемая им крепость падет наконец.
– Скажешь тоже! – фыркнула Кристина и погладила подругу по коленке с благодарностью. – Станет он ждать!
– Если любит, подождет. А если нет, то…
– То что?
– То правильно ты и сделала, что выгнала его, Тиночка…
Кристина вдруг почувствовала, как к горлу подкатывает комок, делая дыхание непереносимым. Она отвернулась от Сережи, уставившись в окно невидящими глазами, и часто задышала, боясь расплакаться.
Вот как она будет жить теперь, если с Симкой что-то случилось??? Она же родным человеком ей стала за долгие годы дружбы. Они могли ссориться, потом мириться, могли дуться друг на друга и не разговаривать подолгу, но никогда, ни единого раза за все время не предали друг друга. Они ценили это, считая самым главным достоянием их отношений.
– А в том, что я тебя обидела, ничего страшного нет, – оправдывалась как-то Симка, когда они ревели, обнявшись на ее кухне, заключив перемирие. – Природа человеческих отношений такова, миленькая моя! Они ссорятся, потом прощают друг друга. Главное-то знаешь что?
– Что? – всхлипывала Кристина, любившая подругу всем сердцем.
– Не предавать, Тиночка. Вот что главное…
Она ни за что не предаст свою Симку, ни за что! Она ее обязательно разыщет. Что бы ей это ни стоило, она ее…
– Эй, Крис, ты чего это там сопишь, а? – Сережа съехал на обочину и притормозил, трогая Кристину за плечо. – Плачешь, что ли?
– Ничего я не плачу, – огрызнулась Кристина, дергая плечом и настырно не поворачиваясь. – Просто переживаю за нее очень.
– Ох, господи! – вздохнул он с жалостью и мягко, но весьма настойчиво развернул все же ее к себе. – Ну чего ты паникуешь, а? Подруга влюбилась в очередной раз, загуляла, а ты ее уже хоронишь.
– Не смей так говорить, слышишь!!! – закричала Кристина и стукнула его по плечу, обтянутому тонкой кожаной курткой, подбитой бобром. – Ты не знаешь, что такое настоящие чувства! Настоящая дружба!