Любовь онлайн
Шрифт:
— Я думаю, люди иногда боятся показаться грубыми. И вообще, это не их дело, даже если им любопытно. Но так как ты дал мне разрешение подоставать тебя, может, я спрошу тебя о том, что мне интересно.
— Хорошо.
— Мне интересно, например, пытаешься ли ты представить, как выглядит все вокруг тебя?
Олли немного подумал и ответил:
— Иногда, но это сводит с ума. Я не знаю, хочу ли узнать. Иногда мне кажется, что видеть вещи — странно. Я не могу представить, как это выглядит.
Он родился слепым,
Но мне нужно было знать.
— Если бы у тебя появился шанс, ты бы захотел видеть?
Он моргнул несколько раз.
— Возможно. Наверное, если бы мне не понравилось, я мог бы просто закрыть глаза. Все равно глаза закрыты почти все время, потому что они мне не нужны.
— Хорошая мысль, приятель. Никогда в таком ключе не думал. — Еще один вопрос постоянно всплывал у меня в голове. — А почему у тебя нет собаки поводыря?
— Мне могли дать такую, но я практически никуда далеко не хожу. Иден со мной, а если ее нет, у меня есть указка, чтобы ощупывать вещи.
Мой мозг уловил лишь слова «указка» и «Иден», и я вспомнил прошлую ночь — как она чувствовалась на моей «указке». Прошлая ночь была невероятной.
Я покачал головой и вернулся в настоящее.
— Итак, значит, тебе не нужна собака.
Я уже был готов купить ему ее.
— Иден говорит, однажды мне может потребоваться собака, когда стану старше и мне понадобится передвигаться без нее.
— Круто. Мне просто было интересно, почему у тебя ее нет.
Олли проказливо улыбнулся.
— Хочешь увидеть, каким я тебя представляю?
— Эм… конечно.
— Я нарисовал тебя.
— Нарисовал?
— Да. Давай принесу.
Он подошел к столу и принес лист картона. Рисунок было невозможно понять. Вообще-то, я был похож на большой член с волосами и глазами.
— Так ты меня представляешь? — усмехнулся я.
— Ага. Не знаю почему. Я не знаю, как ты выглядишь, но у меня такие мысли. Это странно. Не думаю, что могу это объяснить.
Я могу: для тебя я — огромный гребаный член.
— На что похож мой рисунок? — спросил он.
— Эм… думаю, если прищуриться, я вижу себя. Это похоже на… цилиндр с глазами и волосами. Отлично получилось. — Я вернул ему обратно листок. — Так увлекательно видеть, что рисует твое воображение.
— Я понимаю формы, но не знаю цвета. Не знаю разницы между белым и черным, синим и красным или еще чем-то. Для меня это просто слова.
До меня дошло, что в мире Олли нет такого, как осуждение по цвету кожи. Если бы только все могли так жить, не теряя при этом зрения.
— Ты делаешь фильмы, да? — спросил он.
Его вопрос
— Стараюсь. Да.
— Боевики хороши для людей, которые могут видеть, но что с такими, как я? Мне нужно слышать звуки, слушать разговоры людей. Если в фильме в основном действие для глаз, а не для ушей, мне он не может понравиться. Вам нужно делать больше фильмов, которые я могу слушать.
Обдумывая эти слова, у меня в голове возникло несколько идей.
— Не думаю, что мы над этим много думали. Ты прав.
Иден прокричала из другого конца дома:
— Блинчики готовы!
Мы пришли к ней позавтракать на кухню, но я не мог перестать думать о словах Олли.
После еды я вышел на улицу. Мне нужно было позвонить отцу. Необходимо сказать ему о своем озарении.
Он взял трубку.
— Сын, где ты? Лорена сказала, что ты уехал из города на выходные. Ты же не вернулся в Юту?
— Да, вернулся. — Я почесал голову. — Слушай, мне надо кое о чем с тобой поговорить.
— Хорошо…
— Ты когда-нибудь думал, на что может быть похоже восприятие одного из наших фильмов тем, кто не может видеть?
После паузы отец ответил:
— Ну, фильмы — это картинка, поэтому, полагаю, об этом я не задумывался.
Меряя шагами подъездную дорожку, я сказал:
— Это неправильная концепция. Фильмы — это не только картинка. Они состоят из звуков и хороших диалогов, и мы совершаем ошибку, пренебрегая важностью остальных составляющих. Подумай об этом. Если ты закроешь глаза посреди сцены, где нет ничего, кроме визуальных эффектов, что останется? Ничего! Фильм нужно воспринимать даже с закрытыми глазами. Как мы могли не думать об этом? Каждый серьезный эпизод в фильме должен сопровождаться равно серьезным диалогом и звуками.
— Откуда это все?
В течение следующих нескольких минут я рассказал папе про Олли, с которым мы так сблизились, и благодаря которому у меня появилась возможность иначе взглянуть на мир.
Отец слушал каждое слово. Он всегда был очень целенаправленным, но, удивительно, казалось вникал в мое предложение.
— Интересно. Ну, знаешь, когда твоя мама потеряла зрение из-за рака, мне это даже в голову не приходило. А должно было.
— Да. Просто мы не должны забывать об этом.
— Никогда не слышал, чтобы ты с такой страстью о чем-либо говорил. Вижу, ты сблизился с этим пареньком. И его сестрой.
— Не знаю, что будет дальше, пап. Просто проживаю один день за другим. Но да, мне очень нравится быть с ними здесь.
Он протяжно выдохнул в трубку:
— Ты хороший человек, Райдер. Я не часто тебе это говорил. Знаю, что могу иногда быть суровым с тобой, и вижу, как трудно мне бывает угодить. Я горжусь тобой, сын.
Ого. Ну, определенно, я не ожидал, что звонок так обернется. Но это было приятно.