Любовь по-английски

Меня зовут Вера Майлз.

Меня трудно назвать хорошей девочкой.

Как такое может быть?

У меня непослушные волосы и горячий нрав, есть татуировки и пирсинг. Часто занимаюсь сексом.

Я разрушила семью.

Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что нет такого понятия как «хорошо» или «плохо» - все зависит от точки зрения.

И чаще всего им движет любовь.

Именно из-за любви случалось большинство войн, она разрушает судьбы и калечит души. Она притупляет разум, и люди становятся похожими на животных, ведомые только инстинктами -

И чувство вины.

Но мы не можем остановиться, как бы плохо это не было. Любовь дает нам опыт. 

И мы переживаем это снова и снова.

Мы продолжаем играть ту роль, которая нам отведена. Чтобы снова почувствовать, что живешь.

Любовь изменила и меня, сделала плохой. Но вы должны меня понять. 

Вот моя история…

– A'i, assim meu amor! (прим.: перевод с португальского - вот так, любовь моя!)

 Я почти не слышала, что там бормотал этот чертов парень (Криштиану или Кристи?) - меня больше волновало опасное соседство моей головы со стеной общежития. Кажется, ему нравился наш секс, и я не должна была жаловаться.

Удар. Грубый толчок и моя голова ударилась об стену.

Ну и ладно. Сам то парень вполне не плох.

Я попыталась осторожно отодвинуться, опасаясь, как бы мы не свалилиться с кровати. Это было ужасно - я то и дело поглядывала на дверь, переживая, что мои соседи по комнате могут вернуться с экскурсии в любую минуту. Не то, чтобы я страдаю от излишней скромности, но мне бы очень не хотелось, чтобы они застали меня с голой задницей, пока этот португальский парень трахает меня, как какую-то сучку. Кристи, Криштиану, или как его там, жил в отдельной соседней комнате, и его мало заботили мои проблемы.

А жаль - он был как необузданный зверь, и мы могли бы неплохо провести ночь, перепробовав несколько поз. У него был большой член, но он, кажется, толком не знал, что со мной делать – кроме, как стукнуть пару раз головой об стену.

Я слышала, как он снял презерватив, затем шлепнул меня по заднице.

– Вы, канадские девушки, приличные, да?
– он посмотрел на меня с той же ухмылкой, что заставила меня раздеться в первые же секунды.

Я перевернулась на другой бок, стараясь не отправить нас двоих на пол.

– Ну, - я попыталась прикрыть грудь, кровать заскрипела под нами.
– Я не могу сказать это за всех нас. Но да, я довольно приличная.

– Вот как, - сказал он, идиотски улыбаясь.
– В самом деле?

Я закатила глаза.

– Да.На самом деле.

– Я знал, что вы все так говорите, - сказал он с самодовольной ухмылкой.

Я попыталась отстраниться, что представлялось невозможным, но надеялась, что он, по крайней мере, спустится по лестнице с двухъярусной кровати. Он же продолжал сидеть, даже не подумав прикрыть пенис. Не зря у нас в Канаде говорят, что европейцы придерживаются свободных взглядов на секс и обнажение. Ох, вот я и вспомнила о своих корнях. Пора бы наведаться домой.

Он кивнул мне.

– Зачем тебе столько татуировок? Или это фишка канадцев?

Я улыбнулась, окинув взглядом свою грудь, ноги и руки, где были татуировки.
– Это фишка безбашенных людей.

– У меня нет татуировок, - сказал парень.

– Что я могу сказать - без них ты, как без одежды.

– А сколько их у тебя?

– Десять, - сказала я со своего места.
– Нет, подожди. Одиннадцать.

Я сделала последнюю татуировку перед самим отлетом в Лондон из Ванкувера. Я повернула руку внутренней стороной, на которой красовалась недавняя татушка - созвездие Стрельца, хотя по гороскопу я была Водолеем. Но уж больно мне понравился рисунок лучника. Вместо обычных звезд в свое тату я включила черепа. Мои руки сплошь были усеяны скелетами. Я горжусь этой татуировкой.

– Так много звезд, - сказал он, взглядом снова пробежавшись по всему моему телу. Но не только для того, чтобы рассмотреть татуировки.

– Я изучаю астрономию.

Он повернулся, широко раскрыв глаза.

– Ты, наверное, шутишь? Ты учишься? В школе?

Ох уж эти стереотипы: если у тебя одинадцать татуировок, проколот пупок, нос и язык, то ты не можешь поступить в университет и получить ученую степень. Я не раз это слышала - просто думала, что Европа более прогрессивна в этом отношении, но нет. Дураков хватает в любой стране.

– Тебя удивляет, что я умная?
– задала я каверзный вопрос, легонько подталкивая его к лестнице.

Он кивнул.

– Конечно. Обычно девушки, которые... ну... которые, - я сузила глаза.
– Имеют татуировки и спят с малознакомыми парнями, как правило, не такие уж умные.

Я вздохнула и натянуто улыбнулась.

– Я могу сказать одно, что мы глупые только из-за того, что спим с такими, как ты. Вот и я начинаю чувствовать себя глупо, - я жестом велела ему встать.
– Ты собираешься вставать?

Его глаза сверкнули. Если он сложил обо мне впечатление только по одним тату - я не собираюсь убеждать его в обратном. Он слез с лестницы, и я сделала ему жест отвернуться. Я не была толстой, но и не хотела, чтобы он видел мою задницу, когда я буду спускаться по лестнице.

Он направился было к двери, пока я надевала бюстгальтер, но остановился и бросил на меня обеспокоенный взгляд.
– Ты не хочешь вернуться? Я думаю, они все еще пьют.

Я покачала головой.

– Нет, спасибо, иди.

Он вздохнул с облегчением.

– Ладно. Хорошо, спасибо... мне очень понравилась сегодняшняя ночь, Вилма.

 Он хлопнул дверью, и я крикнула ему вслед: «Я Вера!» Но он, видимо, не услышал. Я пожала плечами. В конце концов, это справедливо, я сама не могла вспомнить его имя.

Я быстро натянула белье и уставилась на платье, которое португальский мальчик снял ранее. Это была моя последняя ночь в Лондоне и предложение вернуться в бар было весьма заманчивым, но я только и делала, что торчала там всю последнюю неделю. Конечно, я осмотрела множество достопримечательностей в Лондоне: музей естественной истории, Лондонский Тауэр. Я каталась на такси и в метро, ела еду, которая колебалась от чего-то удивительного (жареные во фритюре батончики Марс) до чего-то мерзкого (не заказывайте рыбу с жареным картофелем из Китайского ресторана).