Любовь по-драконьи
Шрифт:
А я вот сочувствовала вовсе не сумасшедшей ведьме, а мирному населению Айлара, на треть полегшему во время «голой революции». Кстати, именно после тех событий переселенцев и стали сначала отправлять к психиатрам, а уж потом на адаптацию, ибо, как выяснилось, та девушка от пережитого при переходе стресса сошла с ума, вот только помешательство ее было не буйным, а медленно прогрессирующим.
– С эшафота ее унес в когтях огромный черный дракон, – нехотя продолжила я рассказ. Надо же до конца рассказать эту историю.
Аленка радостно захлопала в ладоши.
– Это был прапрадед Мессира. Он принес переселенку в Три-десятое государство, обернулся человеком и…
– Жениться? Да? –
– Передал ее своим палачам, – остудила я пыл рыжей. – Те в кратчайшие сроки выбили из этой сумасшедшей признание во всех возможных прегрешениях, и ведьму показательно казнили – медленно сожгли. Ты же знаешь, драконы умеют контролировать температуру своего пламени. Так вот ее сжигали двое суток, чтобы каждый желающий смог дыхнуть на нее огнем. Казнь длилась бы дольше, если бы по недосмотру к ней не подпустили мать одного из убитых драконят.
– Но за кто? – ах, сколько искренней детской обиды звучало в ее голосе.
– А за то, что из-за нее драконы обрели постыдную человеческую плоть и вынуждены теперь б'oльшую часть времени проводить в этом облике. Чтобы ящеры уже никогда не смогли вернуться к прошлой жизни, переселенка вплела в заклинание побочный эффект. Чем дольше дракон находится в своей изначальной ипостаси, тем короче становится его жизнь, и они это прекрасно ощущают. Сначала как легкое беспокойство, а потом чуть ли не до паники. Дольше пяти дней обычно в теле ящера никто не задерживается. К тому же из-за этого заклинания жизненный цикл у них уже сократился с пятисот в среднем лет почти вдвое. Как думаешь, драконы очень были рады тому, что их насильно обратили в людей и отобрали время, дарованное им Ветрами?!
Я надеялась, что теперь Аленка чуть более здраво посмотрит на ситуацию, но кто про что, а лысый про бантик.
– Так оно с ведьмой не бах?
– Почему же не бах? Бах, – передразнила я. – В качестве ее предсмертного желания. Вот только после той «ночи любви» выглядела переселенка еще хуже, чем после палачей. Так что губы закатала, рот прикрыла и слушаешься меня беспрекословно, если хочешь выбраться отсюда здоровой или хотя бы живой, – приказала я девчонке, услышав, что замки на двери начали планомерно отпирать.
– Прошу вас, леди.
Отворив дверь, нам вежливо поклонился молодой дракон с нашивками сержанта. Я кивнула в ответ и проследовала на выход. За мной с кислой миной тащилась Аленка, поэтому я и решила, что девчонка вняла предупреждению. Как же я ошибалась!
Выбирались с нижних уровней мы довольно долго. За это время у меня два раза успела разболеться и пройти голова.
Каменные своды вкупе с тусклым факельным освещением давили на психику. Молодец Свэн, хорошо свою тюрьму обставил: коридоры – глухое средневековье – очень живо напоминали о пыточных подвалах. Уровней десять, наверное, было прорыто в толще скалы, не меньше. В некоторых помещениях входные двери были открыты, и тогда взору представали прекрасные виды на забрызганную кровью дыбу, открытый саркофаг с иглами в том же немытом состоянии, разожженные жаровни, в которых прокаливались металлические пруты, щипцы, крюки и клейма. В одной комнате, подвешенный за вывернутые руки к потолку, болтался полуобнаженный мужчина. На его теле живого места не было, а волосы, закрывающие опущенное лицо, все слиплись от крови. Несчастный глухо стонал и не шевелился. Если бы не издаваемые звуки, его можно было бы принять за мертвеца.
Аленка взирала на все это безобразие с искренним ужасом. Вот и хорошо, пусть боится! Настоящие драконы – это ей не герои мифического «фантази».
После очередной демонстрационной комнаты, где красовалось колесованное тело, девчонка резко позеленела, приложила ладошку ко рту и уставилась в пол, больше не поднимая взгляда. Даже мне, знавшей, что все это лишь муляжи с малиновым джемом, музейные экспонаты и манекены для преддопросной обработки, было очень плохо. Раньше мне никогда не доводилось тут бывать, даже несмотря на то, что я облазала практически весь Истарион [4] вдоль и поперек, вход в «подземелья», как, подражая людям, звали свои казематы драконы, я так и не нашла, а Свэн показывать не стал. Надо признать, в этом он оказался прав: моя гемофобия распространялась и на имитацию крови, хоть и не в той степени. Меня ощутимо замутило, то ли от головной боли, то ли после очередной незакрытой двери, поэтому я последовала примеру моей подопечной и по сторонам больше не смотрела.
4
Истарион – вырубленный в скале замок, принадлежащий правящему роду и по совместительству условная столица Три-десятого государства.
Вышли с нижних уровней мы неожиданно. Вот впереди простирается бесконечно длинный коридор, один шаг – и мы уже стоим в залитой закатным солнцем галерее первого этажа. И тут меня осенило. Портал! Когда я искала вход в эти запретные подземелья, я рассчитывала найти потайной ход, но никак не ожидала, что он окажется не дверью со скрытым механизмом, а столь дорогостоящей вещью, как стационарный телепорт, привязанный, по-видимому, к гобелену с изображением купающегося единорога. А я-то все гадала, почему эту выцветшую тряпку никак не выкинут.
Наш провожатый подождал пару мгновений, дав нам с Аленкой возможность проморгаться, затем вежливо попросил поторопиться и двинулся в сторону лестниц, ведущих на жилые этажи. Все чудесатей и чудесатей.
Привели нас на женскую половину, впрочем, половиной эту довольно небольшую часть этажа можно было назвать очень условно. На входе нас встретила пожилая драконица, одетая в длинный шелковый балахон алого цвета. Итэль, старая мерзкая грымза и хранительница сего борде… женской половины. Пройдя через небольшую дверцу в витой золотой решетке, мы оказались в широком коридоре, освещенном тысячей хризофоровых «свечей». Что примечательно, дверей как таковых здесь не было, вход во все комнаты венчали золотые решетки, выполненные в виде ворот.
Внутреннее убранство помещений было роскошным: драгоценные камни сверкали тысячами граней в золотых подсвечниках, серебром были обиты углы и ножки мебели, потолок украшала лепнина, а стены – фрески, на полу лежали ковры такой неимоверной мягкости, что хотелось прилечь и потереться щекой о нежнейший ворс. Но вся эта роскошь, слегка аляповатая в своем изобилии, являлась лишь декорацией для тех, кто находился внутри. Сказать, что они были красивы, ничего не сказать. Юные, нежные, прекрасные. В каждой клетке по нимфетке. Я всегда называла это место обезьянником и была недалека от истины, ибо местные девушки, помимо красоты, не отличались более никакими достоинствами, разве что особыми умениями.
– Красивое, – благоговейно вымолвила Аленка, сраженная наповал то ли интерьерами, то ли их обитательницами, сейчас неотрывно следившими сквозь решетки за нашим продвижением. – Оно дракон?
– Нет, – ответила Итэль. – Это девушки других рас. Драконы обитают этажом выше.
– А что оно? – не унималась попаданка.
– Это… – я ненадолго задумалась, подбирая определение поточнее, но меня опередили.
– Наложницы Мессира, – смерив меня снисходительным взглядом белесо-голубых глаз, пояснила Итэль.