Любовь по контракту
Шрифт:
— А вон и Стас идёт.
Словно почувствовав моё отчаяние, Марк спешит увести меня куда подальше. Объясняет что-то родителям, его слов я не разбираю, потому что лицо ноет от затянувшейся фальшивой улыбки, а в душе происходит кровавая битва. Чувство вины сражается со здравым смыслом. Я согласилась на этот спектакль, я обязана доиграть его до конца. И мне не должно быть дела до разочарования, которое обязательно испытают родители Марка. Не должно быть! Это не моя проблема!
— Привет! — слышу громкий мужской голос.
Марк пожимает руку симпатичному брюнету. Он выделяется на фоне остальных
— Дина? — одаривает меня лучезарной улыбкой.
— Да. Приятно познакомиться, — на ум не приходит ничего лучше этой приевшейся фразы.
— Взаимно, — смеётся Стас и протягивает руку, явно ожидая, что я её пожму.
В мозгах происходит короткое замыкание. Друзей Вадима я вижу редко, но никогда, ни один из них не обменивался со мной рукопожатием. Я считала, что так здороваются только мужчины.
Марк ободряюще проводит ладонью по моей спине, и я перезагружаюсь. С радостью пожимаю руку Стаса, а на губах появляется искренняя улыбка.
Беру со стола бокал с шампанским, наблюдаю за людьми. К моему удивлению, Марк не сосредотачивает своё внимание на лучшем друге, он пытается втянуть меня в разговор. И у него получается. Уже через десять минут мы со Стасом обсуждаем британское кино, и я понятия не имею, как вообще мы коснулись этой непопулярной темы. Марк вспоминает трилогию Эдгара Райта “Кровь и мороженое”, и мы начинаем спорить, какой из фильмов лучше. Стас топит за “Армагеддец”, я обожаю комедию про зомби, а Марк предпочитает угарный боевик про полицейских.
Дискуссия набирает обороты, в ход идёт второй бокал шампанского. Я не выдерживаю первой — заливаюсь смехом и вытираю выступившие от хохота слёзы.
— Каждый всё равно останется при своём мнении, — говорю в паузах между всхлипами. — Мы так можем спорить до самого утра!
— А что, я не против, — задорно подмигивает Стас.
Мы ещё какое-то время обсуждаем фильмы, потом речь заходит о весёлых студенческих приключениях. И тут мне тоже есть, что рассказать. Никогда не думала, что в компании мужчин я буду чувствовать себя настолько свободно и раскованно. Они затрагивают разные темы, и если видят, что мне не интересно, то начинают обсуждать что-то другое.
Друзья Вадика говорят только о шахте, политике, футболе и мизерных изменениях, происходящих в Святополье. Пьют водку, шутят, отрыгивают, на меня не обращают никакого внимания. Я считала, что у всех так. Снова ошиблась. Бывают и адекватные друзья, и увлекательные темы для разговоров.
На улице постепенно темнеет. Неизвестная группа исполняет классические рок-баллады, родители Марка танцуют под медленную музыку, а ближе к ночи наступает время ослепительных фейерверков. В Святополье их пускают только на День шахтёра и на Новый год. Я всегда с трепетом ждала, когда чёрное небо превратится в сказочное полотно, на котором ярко вспыхивают разноцветные искры.
Даже сейчас я без ума от фейерверков. Внутри просыпается детский восторг, кровь будоражат громкие звуки, а от мелькающих в небе огненных фонтанов и колёс на глазах выступают слёзы радости. Я часто так реагирую на праздничные салюты. Кровь насыщается эйфорией, тело
В небе ещё полыхают огоньки, когда Марк обнимает меня сзади, обволакивая теплом своего тела. Я откидываю голову ему на плечо и зажмуриваюсь. Надо успокоиться, отдышаться, проветриться! Я же сильная, я смогу!
Но то ли шампанского оказалось слишком много, то ли череда острых впечатлений затуманила мой разум. Я разворачиваюсь и обнимаю Марка за шею. Первой целую его. И совсем не возражаю, когда он ведёт меня в дом. Только звук захлопнувшейся двери немного меня отрезвляет.
11
Марк целует меня одержимо, страстно, напористо, выбивая из головы остатки мыслей, превращая тело в дрожащую натянутую струну, жаждущую его дерзких ласк и новых прикосновений. Я позволяю себе ещё несколько минут находиться на краю пропасти. Расстёгиваю пуговицы на рубашке Марка, трогаю его тело: шею, плечи, ключицы, мускулистую грудь. Ощупываю, мну, провожу кончиками пальцев по вздутым мышцам. Мне нравится его кожа, его запах, его глубокие поцелуи — всё просто идеально. Тело поёт и трепещет, оно словно оживает после долгой спячки.
Пора остановиться. Но так не хочется! Ещё несколько мгновений, совсем чуть-чуть…
Марк прижимает меня к стене. Он груб, показывает свою силу, не церемонясь, вдавливает в твёрдую поверхность, а я лишь сильнее возбуждаюсь. Должна возмутиться и отпихнуть его, но вместо этого тихо всхлипываю от простреливающего удовольствия. Марк отрывается от моих губ, проводит языком по шее, а его руки нагло изучают моё податливое тело. Я запускаю ладонь в его волосы, слегка тяну их, когда пол под ногами становится неустойчивым, он будто плывёт куда-то, и я погружаюсь каблуками в зыбкий песок.
— Марк, — я почти стону, только не знаю, что служит тому главной причиной — жгучее наслаждение или разочарование от невозможности дойти до конца.
Я не предам своего парня. Если поцелуи и объятия ещё можно оправдать хмельным сознанием, эйфорией от ярких впечатлений и дурацкой ролью чужой невесты, то секс — это стопроцентная измена. Без вариантов. Я просто не смогу нормально существовать, зная, что обманула любимого человека. В жизни постоянно нужно наступать на горло своим желаниям, и эта ситуация лишь подтверждает правило. Я снова отказываюсь от мимолётных радостей ради спокойного, заранее спланированного будущего.
— Марк...
Теперь уже шепчу в его рот, когда он намеревается снова меня поцеловать. Смотрит потемневшим затуманенным взглядом, сжимает лицо горячими ладонями, и мы соприкасаемся лбами. Так и застываем, ошарашенные силой взаимного притяжения, жадно втягиваем раскалённый воздух и молчим. За нас говорят гулко бьющиеся сердца. Им нужно время, чтобы восстановить привычный ритм, и мне жаль, что мою мятущуюся душу нельзя так же просто вернуть в исходное состояние.
Марк отпускает меня, растерянно оглядывает комнату и, заметив балконную дверь, быстрым шагом идёт к ней. Я наблюдаю, как он расхаживает по лоджии: спина напряжена, походка нервная, а лицо нахмуренное и словно чужое. Свет фонаря освещает его взлохмаченные волосы, глубокую складку между бровей, сжатые челюсти. Он застёгивает рубашку и упирается ладонями в перила.