Любовь по обмену. Разрешите влюбиться
Шрифт:
– А-а-а!!! – Громко визжат девчонки за моей спиной.
Машка вскакивает на ноги и бросается обнимать меня. Мы прыгаем, как заведенные, и чуть ли не ревем от счастья. Казалось бы, что такого – ну, перетянули канат. Но ощущение такое, что мы небо сдвинули! Просто сумасшествие!
Сурикова отпускает меня и летит к ребятам, которые начинают подниматься на ноги под рев толпы. Она обнимает Диму, и тот кружит ее вокруг себя.
У меня столько эмоций! Клянусь, во мне воздушные шарики, которые поднимут меня сейчас к облакам. Какая-то доля секунды. Всего.
Его сильные руки сразу принимают меня. Они так крепко обхватывают мои бедра, что приподнимают на весу. Черт, да он прижимает меня к себе так сильно, что мне тут же приходится напомнить самой себе, как нужно дышать! Зарываюсь носом в его мокрую, пыльную шею и жадно вдыхаю терпкий аромат мужчины с примесью едва слышимого парфюма.
Боже… Мои пальцы неосознанно проходятся по его спине и переплетаются на затылке. Я чувствую движение. Он кружит! Кружит меня! А перед глазами проплывают едва начинающий разгораться оранжево-акварельный закат, острые макушки сосен и бесконечная водная гладь реки.
Закрываю глаза. Кровь громко грохочет в ушах. Голоса ребят едва различимы, все сливается в общий гул. Мне так тепло, так горячо от его тела…
– Зайка! – Говорит Джастин, прижимая меня к себе еще крепче. И его густой, низкий голос разливается по моему телу горячим сладким сиропом.
Понимаю вдруг, что мои ноги лежат у него на талии. Бесстыдно, остро, слишком опасно, но… так прекрасно я еще себя никогда не чувствовала. Тону в любимом запахе и представляю, что я птица. Моя душа летит в небеса, расправив крылья.
Да ведь, если вдуматься, мы с ним оба – птицы. Которые несутся на огромной скорости к солнцу и не боятся обжечься.
– Поздравляю, – с трудом выдыхаю я, проводя носом по его шее.
Открываю глаза и вижу мурашки, которые выступили у него на коже. Тихий голос в голове подсказывает, что пора отцепиться от парня, потому что все это зашло слишком далеко и выглядит не совсем прилично для несвободной девушки.
Судорогой у меня сводит живот, и я неохотно размыкаю руки. Медленно сползаю по его груди вниз, чувствуя, как предательски задирается, скатываясь трубочкой, край моей футболки.
Нет. Только не это.
Я влюбилась в Джастина. Как последняя дурочка. Беспросветно, отчаянно, безумно! Я теперь как открытая книга, в которой он может написать что угодно. А хочет, зачеркнет или даже вырвет страницы. Вся власть надо мной теперь в его руках. Я… – как открытая дверь для него. Может войти, если хочет. Или захлопнуть с размаху.
Осторожно поднимаю глаза и понимаю: Он это знает. Знает! И ключи от моего сердца уже у него. В его сильных мужских руках, вгрубых ладонях. В пальцах, стиснутых сейчас до боли.
Отпускаю ее, и все моментально возвращается на свои места. Вот лес, вот речка, вот мои одногруппники, каждый из которых, пользуясь случаем,
Сколько бы она не бежала от меня, как бы не прятала глаза, я теперь знаю: это объятие, оно что-нибудь да значило. И от осознания этого меня накрывает новой волной оглушительного счастья, которое моими же улыбками вдруг разбрызгивается на всех вокруг.
– Ура! Да! Да! Да!
– Мы сделали это! – Поддерживают парни. – Победа!
Мы пожимаем друг другу руки и расходимся каждый в сторону своего домика. Соревнования продолжатся завтра, а пока нам дают возможность немного отдохнуть. Умываю лицо, мою руки и безуспешно пытаюсь отмыть свои кроссовки под тем же умывальником, но, в конце концов, приходится бросить эту глупую затею – все равно по поводу красоты здесь никто не заморачивается. Тем более, что и другие иностранные студенты, с которыми случайно сталкиваюсь на дорожке – французы Поль и Жером, по уши перемазаны в грязи и не собираются ничего предпринимать по этому поводу.
Приветственно машу им рукой, сворачиваю к крыльцу, вхожу в домик и сразу окунаюсь в атмосферу веселья. Девчонки уже переоделись и привели себя в порядок. Ира пританцовывает возле стола под музыку со смартфона, Маша под руководством Димы маринует мясо в большой кастрюле, а Зоя, покачивая головой в такт мелодии, режет хлеб.
– Чем помочь? – Спрашиваю.
Зоя бросает на меня короткий взгляд и хихикает:
– Переоденься для начала.
– Сейчас будем разводить огонь и жарить не какие-нибудь ваши маршмеллоу, а хорошее мясо. – Калинин сбрасывает в кастрюлю нарезанный лук, туда же наливает немного уксуса и целый пакет уже знакомого мне кефира.
Морщусь от увиденного, но с удивлением отмечаю, что пахнет из кастрюли приятно.
– Стейки? – Интересуюсь.
Но, заглянув внутрь, вижу мясо, порезанное на квадратики.
– Shashlyk! – Громко говорит Маша.
И все они по очереди начинают повторять это странное слово по несколько раз, делая акцент на букве «Ы» – знают ведь, что я ее ненавижу. Она дается мне труднее всего.
– Shashly-yk, – пытаюсь произнести, наблюдая, как Машины руки тонут в кастрюле с сырым мясом.
Она перемешивает его вручную, не боясь того, что отмываться потом придется в холодной воде и из подвесного умывальника.
– Будет очень вкусно, – обещает Дима и высыпает с размаху в кастрюлю целый пакет специй.
Маша морщится и несколько раз чихает, едва успев подставить к лицу локоть.
– Bo-o-od’ zda-ro-va! – Дружно говорят ей ребята.
– Спасибо! Все-таки надо было утром мариновать, – шмыгнув носом, отзывается она.
– Все нормально, прожарим. – Дима берет со стола бутерброд, шлепает подругу по заднице и, довольный, разворачивается. – Тем более горячее сырым не бывает. И посоли побольше, Маш!