Любовь под Новый год
Шрифт:
— Привет, — крикнул он, еще не поравнявшись. — Я тут подумал, раз мне все равно нечем заняться, пойду-ка, поохраняю колодец от посягательств невнимательных девиц.
— Нет уж, — невольно засмеялась Катя. — Второй раз в одну и ту же ловушку я не попадусь.
— Как прошел день? — Сергей подошел поближе, и теперь они разговаривали посреди двора.
— Как ни странно, хорошо, — Катя рассказала про сочинения и лояльность директора, про конкурс и поймала себя на мысли, что готова рассказать ему всю свою жизнь, как будто они знакомы уже тысячу лет.
— Может, зайдем в кафе и выпьем по чашке кофе? — Сергей зябко кутался в полупальто,
— С удовольствием, — Катя подумала, что прозвучало это так раскованно, словно ее через день молодые люди приглашали в кафе. На самом деле она уже не помнила, когда была в кафе последний раз. Наверное, около года назад, с Диной.
Выбрать кафе не составило проблемы. Совсем рядом было одно под названием «Интеллектуальный совенок». Туда они и направились. Почему интеллектуальный, Катя так и не поняла. Она ожидала увидеть что-нибудь в интерьере кафе, раскрывающее тайну названия, но отделано оно было скорее в буржуазно-мещанском стиле, с многочисленными вазочками и кружевными салфетками, чем в интеллектуальном.
— Мне рассказывали, что кафе пользуется популярностью у местных писателей и любителей читать, — пояснил Сергей, видя ее удивление. — Вы здесь впервые?
— Да. Мне некогда ходить по кафе, — Катин ответ прозвучал слегка агрессивно. Она и сама почувствовала это и сразу же застеснялась. Глупая привычка — стараться защитить себя от всего, даже от чьих-то подозрений ее в бедности, что на самом деле было правдой.
— Скорее, это название сделало его популярным среди литературной братии, — Сергей сделал вид или на самом деле не заметил Катиной агрессии. — Моя мама была писательницей и тоже частенько заходила сюда. Вернее, писательницей называл ее я, — улыбнулся он, помогая Кате усаживаться за стол. — Она занималась переводом иностранной литературы и называла себя переводчиком. А я считаю, что перевести с иностранного языка художественное произведение не каждый сможет хорошо. Для этого нужен талант, и у мамы он был.
— Как интересно! — Катя всегда завидовала тем, кто умеет писать книги, и в вопросе грамотного перевода была согласна с Сергеем. Один раз она даже попыталась написать роман, частично автобиографичный, о старшеклассниках. Только дальше первой главы дело так и не пошло, все застопорилось на описании внешности главной героини. Не себя же ей описывать, а представить кого-то другого, да еще и описать она так и не смогла. И сейчас она представила, как неизвестная ей женщина, чей портрет она видела на стене в квартире Сергея, приходит сюда, выбирает столик возле окна, раскрывает ноутбук и начинает творить, вживаясь в образы героев. И не важно, что она всего лишь переводит с другого языка, пока она пишет, она проживает их жизнь.
— У вас сейчас такое лицо… — Сергей внимательно наблюдал за сменой эмоций на Катином лице, пока она была занята своими фантазиями.
— Какое? — она вдруг испугалась, что могла выглядеть глупой. Может, у нее открылся рот, пока она мечтала?
— Одухотворенное, — нашел он подходящее слово. — И очень красивое.
Вот еще придумал! Так ее точно никто не называл и, наверное, не считал такой. Хорошенькой — возможно, но точно не красивой. Красивая у них Дина, и мнения всех на этот счет единогласно.
Катя подозрительно косилась на Сергея, пока он делал заказ,
— А почему совенок? — поинтересовалась Катя, когда бойкая девушка принесла заказ.
— Что? Ох, простите, отвлекся. — В какой-то момент Сергей задумался о своем. По его лицу было видно, что мыслями он унесся далеко отсюда. Хотела бы знать Катя, о чем он думал в тот момент, что его заставило внезапно нахмуриться, а потом едва заметно улыбнуться. Она и вопрос-то задала только потому, что почувствовала себя подсматривающей чужую тайну, так внимательно она за ним наблюдала. — Думаю потому, что работает оно всю ночь, и посетители здесь как совы сидят, вместо того чтобы спать по ночам, — улыбнулся Сергей. — Моя очередь задавать вопросы.
— Что? — удивилась Катя, едва не обжегшись горячим кофе.
— Почему вы сегодня такая грустная? Я думал, что вас в школе кто-то обидел, но вы говорите, что там все хорошо. Значит, причина в другом.
Тут Катя, сама не понимая, как и зачем, рассказала ему про глупое пари и свое отношение к нему.
— Значит, подруга решила, что вы засиделись в девках, и занялась сводничеством, — усмехнулся Сергей.
— Ну, не совсем сводничеством, — улыбнулась Катя, а про себя подумала, что еще только этого ей и не хватает. — Просто у нее пунктик касательно меня. Она считает, что я неправильно живу.
— А вы правильно живете? — уточнил Сергей.
— Живу как живу. Стараюсь не забивать себе голову всякой ерундой, — сказав это, Катя подумала, что в последнее время только и занимается, что думает о разных глупостях.
— И что вы решили?
— Не поняла. Вы это про что? — В мыслях Катя была еще в тех самых глупостях, о которых думала.
— Ну, пойдете вы или нет?
— Естественно, не пойду! — возмутилась Катя, правда, моментально сдувшись и загрустив. — Только я не знаю, как сказать об этом Дине.
— А почему вы так категорически против этой затеи? Не потому ли, что боитесь? — Катя опять залюбовалась его руками и пальцами, перебирающими тоненькую ножку дорогого бокала с янтарной жидкостью.
— А вы бы пошли?
— Ваша жизнь настолько однообразна, что этот поход влил бы в нее яркую струю. Но вы, скорее всего, боитесь хоть что-то поменять, — он рассуждал, а Кате стало неприятно, что он с легкостью игнорировал ее вопрос и ведет себя сейчас как профессор на лекции по психологии, разбирая по косточкам очередную нестандартную ситуацию. Она не хотела опять ругаться с ним, но волна возмущения в ее душе все нарастала. — Вы закрылись в своей раковине и выползаете из нее один раз в день, следуя на работу. Там вы добросовестно отсиживаете положенное количество часов и быстрее спешите обратно в раковину, — он говорил, прихлебывая маленькими глотками из бокала, не глядя на Катю.
— Это что, мысли вслух? — Катя натянулась, как струна, в любой момент готовая выскочить из кафе. Еще никто, кроме Дины в ее индивидуально-грубой манере, не позволял себе так разговаривать с ней, вернее, о ней. — Какое право вы имеете препарировать мою жизнь?
— Простите, если вам неприятно. Просто я еще никогда не встречал женщин, подобных вам, — он улыбнулся, и это была улыбка друга, а не врага. Катя растерялась, не зная, что ответить. — Вы как будто боитесь жить.