Любовь под Новый год
Шрифт:
— Теперь можно повесить игрушки? — спросила Катя, преданно и немного по-детски глядя на Сергея. Ей давно не было так весело. Надо же, сколько всего интересного она пропустила в жизни!
— Да! — провозгласил Сергей. — Выбираем самые симпатичные и развешиваем их, как захотим, но только на своей половине! Давай, твоя половина сосны — левая, а моя — правая. А потом посмотрим, у кого получилось красивее.
Как дети, они наперегонки помчались к коробке и стали выхватывать самые оригинальные игрушки. При этом все время хохотали, как ненормальные. Особенно веселились, когда дошли до «нейтральной» территории,
Когда процедура обряжания «ели» была завершена, Сергей в торжественной обстановке зажег фонарики и продекламировал детский стишок:
Игрушки разноцветные Для нас на ней развесили, И мы глядим на елочку, И нам сегодня весело.— Мне пора, — Катя пыталась замаскировать в голосе нотки сожаления. Сегодня она здорово повеселилась, чего не делала даже в детстве. Покидать эту уютную квартиру, где так чудесно пахло, не хотелось. Но оставаться дольше уже было неприлично.
Всю дорогу домой девушка с тоской вспоминала свою квартиру, где было хоть и опрятно, но ужасно скучно. Сергей сдержал слово и проводил ее до самого подъезда. Еще открывая ключом дверь квартиры, Катя услышала заливистый звонок телефона. Войдя внутрь, она не спешила снять трубку, продолжая раздеваться. Катя догадывалась, кто это может быть. А если догадки ее были верны, то она успеет снять верхнюю одежду и умыться, а через десять минут телефон зазвонит снова.
Катя успела уже поставить чайник, когда снова зазвонил телефон.
— Ты где шляешься?! — первое, что услышала она.
— Привет, Дина. Я тоже рада тебя слышать.
— Я звоню тебе весь вечер, — злопыхала трубка, — а ты не отвечаешь. Я уже собиралась броситься на твои поиски. Где ты была?
Злость Дины была нешуточная. Катя еще никогда не сталкивалась с ее настоящей сердитостью, такой как сейчас.
— Дин, я наряжала елку, — Катя решила, что если начнет увиливать и придумывать себе оправдания, то сделает только хуже. Когда в Дине просыпался детектив, она перла напролом.
— Что? Кать, ты это, сейчас так пошутила? Какую еще елку ты наряжала?
— Не свою, естественно, — хотя что тут естественного, Катя и сама не понимала. — Один мой знакомый купил елку, вернее, мы вместе ее сначала купили, а потом пошли наряжать.
— Куда пошли? К тебе домой?
— Нет, мы пошли к нему домой. Это совсем рядом с моим домом. Там мы нарядили елку, а потом он проводил меня домой…
— Так, так, так… И что же это за знакомый такой у нас появился?
— Дин, не начинай. Мне такой твой тон не нравится, ты же знаешь, — Катя терпеть не могла, когда подруга начинала разговаривать с ней как любящая мать с избалованным ребенком или как умудренная жизненным опытом особа с несмышленышем.
— Ладно, давай серьезно и на чистоту. Откуда появился этот знакомый? И почему я ничего о нем не слышала?
— Потому что познакомилась я с ним совсем недавно. Причем случайно… И рассказывать тут не о чем.
— Колобкова, я что, клещами из тебя должна тянуть информацию? Не можешь сама все по порядку рассказать? Знаешь же, что не отстану. Ладно, говори, когда ты с ним познакомилась?
—
— Хорошо. Где ты с ним познакомилась?
— Я ведь уже сказала тебе: это вышло случайно. Мы столкнулись во дворе, когда я возвращалась с работы, — рассказывать о первых впечатлениях и ссоре Катя не собиралась. Про колодец тоже решила умолчать. Она и сама не знала почему, просто чувствовала, что не стоит этого говорить — и все тут.
— Так. Как зовут этого мужчину? — Дина решила проявлять настойчивость до конца. Катя мобилизовала все свое терпение, зная, что отмазаться не получится. После имени Дина захотела узнать, сколько ему лет, где живет и чем занимается…
Катя задумалась. А что она знает о Сергее? Практически ничего! Их общение сводилось в основном к тому, что она рассказывала о себе, отвечая на его многочисленные вопросы. Причем делала это с удовольствием. Никогда и никому раньше она так много не говорила о себе. Даже Дина не знала о ее жизни столько, сколько теперь знал ее новый знакомый.
— Дин, да я и сама ничего о нем толком не знаю…
— Кать, он женат? — не отставала Дина.
— Не знаю…
— Ты знакомишься с мужиком, идешь к нему домой и даже не поинтересовалась, женат ли он? Ну ты и курица!
— Дин, да это совсем другое, — как ей это объяснить? Катя не относилась к Сергею даже как к хорошему знакомому. Она и сама не могла понять, как воспринимает его. Возможно, как случайного прохожего, мелькнувшего в ее жизни лишь на мгновение?
— С другой стороны, — размышляла Дина вслух, — если бы он был женат, какого фига поперся бы встречать Новый год один, в другой город? Это нужно быть форменным идиотом. Конечно, для холостяка он слегка староват. Но, с другой стороны, чего в жизни не случается… Возможно, он был женат и развелся. Какая-то темная лошадка получается. Кать, а он хоть симпатичный?
— Нет, — Катю этот разговор все больше начинал выводить из себя. Он был ей настолько неприятен, что девушка едва сдерживала себя, чтобы не бросить трубку. — Дин, я спать хочу, очень устала. Давай потом поговорим, ладно?
Видно, Дина поняла, что больше ничего от подруги не добьется, так как пожелала ей спокойной ночи и повесила трубку.
Как раз спать-то Катя и не хотела, хоть и добросовестно улеглась в постель. Сон не шел, как она его ни притягивала. Зато всякие мысли лезли в голову, как она их ни отгоняла. Динин вопрос, симпатичный ли Сергей, не давал покоя. Катя попыталась представить себе его. Слишком смуглый, черноглазый. Фигура вроде неплохая, только слишком какая-то жилистая, что ли. Казалось, он состоит из одних мышц. Волосы длинноваты, на Катин взгляд, и слишком небрежно висят. Возможно, это задумка мастера, рассуждала Катя, побывав в парикмахерской, или желание клиента. Конечно, ему шла такая прическа, но она же делала его и диковатым на вид. Зато руки у него очень красивые, они сразу приковывают к себе внимание. Катя вспомнила, как умело Сергей орудовал этими руками, устанавливая сосну, а потом заваривая кофе и наряжая елку. И вообще, он весь какой-то сгусток энергии. Она поймала себя на том, что улыбается, вспоминая вечер, потом сразу же нахмурилась, обругав себя сентиментальной слабачкой.