Любовь, похожая на смерть

Троицкий Андрей Борисович

Гурский поднял руку с оружием. Револьвер выстрелил тихо. Пороховая вонь мгновенно пропитала воздух. Молодой человек отступил назад, не выпуская из рук оружия, схватился одной рукой за шею. Пуля вошла под подбородок, оторвала кончик языка и застряла в небе. Гурский выстрелил второй раз, пустив пулю почти в то же самое место. Она, изменив направление, прошила дыхательное горло и застряла в нижней челюсти.

Другой парень, державший в руках обрезок водопроводной трубы, первым оценил ситуацию и метнулся назад к воротам гаража. Гурский, вскочив на ноги, выстрелил ему в затылок. И не промахнулся, потому что стрелка и цель разделяли всего несколько шагов. Парень, запутавшись

в собственных ногах, упал на асфальт, перевернулся на спину и обратно на живот. Вова стоял как парализованный и глядел в темноту. Он думал, что вся его жизнь, по существу, была одной большой ошибкой. Большой коллекцией неудач. Но главный промах он допустил сегодня утром, когда не убил этого гада из Москвы.

Вова кинулся той же дорогой к выходу из подвала. Гурский выстрелил от бедра. Пуля пробила куртку, но отскочила от толстого офицерского ремня, на котором держались Вовины штаны. Гурский схватил с пола железную палку и, заведя руку за спину, резко выбросил ее вперед и разжал пальцы. Совершив в воздухе четыре оборота, обрезок трубы плашмя ударил Вову ниже затылка. Удар был такой чудовищной силы, что раздробил сразу два шейных позвонка. Голова дернулась назад, вперед, снова ушла назад и запрокинулась вверх. Обладая хорошей стартовой скоростью, Вова успел набрать приличное ускорение. Но не смог остановиться в ту секунду, когда его грешная нетрезвая жизнь вдруг оборвалась, а душа рассталась с телом.

Он совершил несколько длинных головокружительных прыжков, словно солист балета, исполняющий «Испанский танец», высоко взлетел над землей и рухнул на кучу мусора. Неестественно вывернув голову назад, Вова удивленно глядел себе за спину на мертвых товарищей и живого московского гостя. Гурский, позабыв обо всем, стоял над раскрытым багажником машины.

Руки и ноги старика, связанные телефонным проводом, безжизненно обмякли. Лицо с глубоко прорезанными морщинами вытянулось и посинело. Кажется, широко открытый рот продолжал хватать воздух. Но воздуха не было. Багажник был забит разным барахлом, в том числе двумя туристическими палатками в чехлах, канистрой с бензином, бутылями с водой, инструментом, каким-то тряпьем и консервами. Свободного места почти не осталось. Если выключить подачу воздуха, человек задохнется в этой тесноте и духоте через четверть часа, а то и раньше.

С досады Гурский плюнул на пол, схватив старика за плечи и брючный ремень, выволок наружу и опустил на асфальт.

Глава 25

Радченко разглядывал пейзаж и думал, что позади бесконечный день и бессонная ночь. А впереди еще один день, наверняка трудный и опасный. И чем он кончится, нельзя угадать. Сейчас он должен разыскать в пустыне Стаса и Аллу, вытащить их из этого жаркого безводного края и проводить до границы с Казахстаном. А дальше будет легче.

Асфальтовое шоссе тянулось через унылую равнину, заметенную песком. Вскоре показались невысокие холмы, местами голые, местами поросшие колючим кустарником.

– Медленно едем, – сказал Радченко.

– Мотор жалко, – ответил водитель. Это был мужчина лет тридцати пяти с круглым лицом, обтянутым желтой обветренной кожей, темноволосый, с узкими глазами. – Боюсь, перегреется. Ты не волнуйся, успеем. Главное, что воды взяли много. В этих местах вода первое дело.

Он не успел закончить мысль; в моторе что-то застучало, машина съехала на обочину и встала. Водитель сказал, что починка займет всего пару минут. Он вышел и открыл капот. Радченко тоже выбрался из провонявшего бензином салона на воздух. И остановился, наблюдая, как по встречной полосе проехала милицейская машина с включенными

фарами и проблесковыми маячками на крыше.

– Тут милиция просто так никогда не ездит, – крикнул водитель. – Значит, убили кого-то…

– Почему обязательно убили?

– А потому что наша милиция пустяками не занимается. Они так и говорят: нас по пустякам лучше не беспокоить. Если не хочешь в подвале неделю посидеть.

Водитель вылез из-под капота и закурил. На востоке небо просветлело, поднявшийся ветер разогнал низкие облака. Радченко безуспешно боролся с усталостью; он наверняка уснул бы, стоя на ногах. Но водитель уже исправил поломку, завел двигатель. Звали водителя Мустафа, он родился и прожил все тридцать пять лет жизни в Элисте. И покидал родной город только один раз: когда уходил в армию. Узнав, что Радченко – адвокат из Москвы, решил получить бесплатную консультацию по юридическим вопросам.

– Моего дядю, когда он не вернул в срок двух баранов, убили, – рассказывал Мустафа, растягивая слова. – Правда, убили не сразу. Только со второй попытки. С первой попытки убили дядиного соседа. Перепутали впотьмах. У нас ночи очень темные. А потом и дядю того… Убийц мы знаем, и милиционеры их знают. Но не хотят задерживать. Потому что убийцы им хорошо заплатили. Вот вы, образованный человек, скажите, как тут быть? С чего начать?

Радченко объяснил, что по закону надо написать жалобу на милиционеров в местную прокуратуру. В этой бумаге следует подробно изложить факты и обстоятельства гибели дяди. Если меры к розыску убийц не будут приняты, надо обращаться в республиканскую прокуратуру. Мустафа кивал головой, стараясь запомнить слова адвоката.

Шоссе бежало дальше и дальше, слабенький мотор гудел, как турбина реактивного самолета. Машина дрожала, словно готовилась взлететь или развалиться на части. Пару раз приходилось останавливаться, Мустафа говорил, что мотор перегревается. И прятался за открытым капотом. Радченко вылезал и ходил по дороге, разминая ноги. Машина вскоре трогалась, и водитель начинал новый рассказ:

– Мой родной брат зашел в ресторан. И больше оттуда не вышел. Я привез его на площадь и ждал в машине. Прямо перед входом. Он сказал: «Сейчас перекушу и вернусь». Брат должен был встретиться там с одним знакомым, у которого брал деньги взаймы. И отдавал с процентами. Брат хотел просить об отсрочке платежа, потому что в тот год у него все овцы подохли от болезни. Ну вот, я сижу, жду. Час его нет, два нет, три, четыре нет… Пять часов сижу.

– И что дальше?

– Очень есть захотел. И пить тоже.

– А с братом что?

– Ясно что… Вот уж четвертый год, как он вошел в тот ресторан. Но обратно не вышел. В милиции дали справку, что по их линии брат считается пропавшим без вести. А у него четверо детей. На человека, пропавшего без вести, пенсию от государства не платят. Вот уже четыре года, как дети с голода пухнут. И вот мой вопрос. Как бы сделать, чтобы пропавшего брата в погибшие записали? Ну, официально признали мертвым. Тогда пенсию дадут.

– Для начала необходимо, чтобы милиция провела детальное расследование. По факту исчезновения человека. А уж потом…

– В милицию родственники много раз ходили, – поморщился Мустафа. – А там говорят: это дело давнее. Чего теперь расследовать, надо было раньше чесаться. Будто это мы, родственники, во всем виноваты. Один умный человек мне говорил, что моего брата в том ресторане того… Прямо на кухне лопатой зарубили. А ночью вывезли тело в степь, сожгли и закопали. Мне даже убийцу показали. Седой такой мужчина, с усами. Высокий, представительный, ходит с портфелем. Носит пиджак и глаженые брюки. Хромает на левую ногу…