Любовь садиста
Шрифт:
Крики, аплодисменты, торжественная музыка и очень-очень злой я, спускающийся вниз. Ненавижу шумные сборища в свою честь, да и не праздную я давно дни рождения.
— Зачем? — спрашиваю Женю, который первый подходит ко мне.
— Веселья ради.
— По-твоему мне весело?
— Нет, — лыбится он. — Но нам очень.
От удара в челюсть его спасает сестра. Как мило, что он взял ее с собой. Прям праздник «только для своих»…получился бы, не будь здесь еще полсотни людей.
— Поздравляю, — обнимает меня Виола и берет за
— Спасибо, — только и успеваю сказать, как девушка исчезает и вместо нее появляется мой брат.
— С днем рождения! Не ожидал? — смеется он.
— Еще бы. Тебя же из Америки не выманишь.
— Австралии, дурень! — поправляет он и сразу же начинает длинный рассказ о том, как он решился посетить родину.
Я слушал без особого интереса его приукрашенные излияния о внезапном озарении, теге к истокам и прочей брехне. Паша младше меня на два года, но мне всегда казалось, что у нас разница лет в десять — настолько он не вырос.
Когда-то мы были близки: развивались примерно в одном направлении, имели общие увлечения, поддерживали друг друга. А потом вскрылась тайна моего рождения, хотя правильней сказать зачатия. Он узнал раньше (подслушал разговор родителей), долго скрывал от меня, но я видел, что ему известна причина напряженной атмосферы в семье. В итоге он раскололся, а вместе ним и мой мир. Мы переживали это кто как мог и оба не справились. Паша предпочел сделать вид, что все в порядке, осуждал мое презрительное отношение к матери, вспышки гнева, приводы в полицию…В общем, всего меня. Он же остался прилежным мальчиком: хорошо учился, всегда говорил «спасибо» и «пожалуйста», был полон надежд и мечтаний. Несчастный болван, утонувший в самообмане. Поменял десяток девушек, каждую из которых называл любимой, сбежал на другой конец света и назвал это «поиском перспектив».
— Твоя идея устроить вечеринку? — спрашиваю прямо.
— Да! Сюрприз!
Бросаю убийственный взгляд на Женю. Предатель. Как он мог согласиться?
— Буря миновала? — присоединяется к нам Степа. — Не сердись, Рус. Ты в последнее время такой нелюдимый, что аж страшно. Тем более день рождения — отличный повод собрать всех партнеров и заработать кучу бабла.
— Сами их обхаживайте…Кстати о партнерах. Кронин, поставки.
— Лерок разбирается, — «успокоил» Степа.
— А он справится?
— Я дал ему инструкции, не бойся, не налажает, — заверяет Женя.
Ну раз он уверен, то и я.
— Скука, — врывается в разговор Паша. — Выпейте что ли, а мы с Ви пойдем танцевать. Да?
Девушка кивает и позволяет себя увести. Что за нахрен.
— Они знакомы? — спрашиваю Женю.
— Да, неделю как общаются.
— И ты не против? — силюсь скрыть негодование, но голос все равно выдает. — Паша не лучший вариант для твоей сестры.
— Она сама разберется.
Его отстраненность меня поражает.
— Да
— Он ее не интересует как парень. И вообще, моя сестра — не твоя забота.
Исчерпывающе. И, главное, спорить бесполезно, но это не значит, что нужно оставить все как есть.
***
Виола крутит своим задом, а я пью. Абсурд да и только, но меня дико раздражает ее милое воркование с Пашей.
«Ревность?» — спрашиваю себя и тут же отметаю данное предположение.
Никого и никогда не ревновал, в моем понимании — это очень сильное и неконтролируемое чувство, которое выдает зависимость от определенного человека. Не моя история. Виола, конечно, привлекательна, но не настолько, чтобы я задумался о нормальных отношениях с ней. При этом мне не плевать на ее судьбу. И если я могу предотвратить нежелательные события, то я это сделаю.
Около бара перехватываю Пашу и, не заботясь о том, как это характеризует меня, интересуюсь о сроках его пребывания в России.
— Мы первый день поводим вместе, когда я успел тебе надоесть? — возмущается он.
Вполне справедливо, все же три года не виделись, но, к чему лицемерить, братской любви между нами и в помине нет. Не последнюю роль тут сыграла конкуренция за звание лучшего сына. Для отца, само собой. Не будь мы такими разными, подобной проблемы бы не возникло, но наши характеры и пути, которые мы выбрали, не оставили и шанса на равенство. В своей победе я вижу иронию, а Паша вселенскую несправедливость.
«Ублюдок», — повторял он в бесчисленных стычках, да так, чтобы никто, кроме меня, не слышал. Годам к шестнадцати перестал, но не потому, что перебесился — поводов не находилось. Сначала я уехал учиться в десантное училище, потом он, но в другое, и мы редко пересекались. Причем, в отличии от меня, он учебу закончил. С трудом, лишь на одном упорстве и нужных связях получил заветное образование. Единственная его гордость, которая так и не повлияла на отцовские предпочтения. Пять лет просрал ради профессии, которая ему нахрен не сдалась. В итоге он начал мотаться по миру, заниматься боюсь представить чем, и приобрел вторую личину позитивного добряка. Теперь у него всегда все хорошо, поэтому мы и не ссоримся. Посмотрим, долго ли продлится наше мнимое перемирие в этот раз.
— Когда уезжаешь? — настаиваю на ответе.
— Есть вероятность, что никогда. Сложно объяснить мои метания между привычным и давно забытым.
Берусь за очередную порцию виски как за спасательный круг. Будто самой новости мне не хватало, так Паша решил добить внезапными душеизлияниями.
— Я ощутил себя чужаком на враждебной земле, — продолжил вещать он, игнорируя мою унылую физиономию, — это и сподвигло вернуться. И не поверишь, стоило самолету приземлиться, как тревоги ушли. Я с каждым днем исцеляюсь…