Любовь со вкусом клубники
Шрифт:
— Нет здесь ее. — уже более спокойно произнесла девушка, исподлобья смотря на меня. — И не будет уже.
— Что? — переспросил я, не понимая смысл ее слов.
— Это ты во всем виноват. Ты! Из-за тебя она уехала! — ее гневно тихий голос разрывал сильнее, чем крик.
— Я не понимаю… — прошептал я, подойдя к ней.
— Наверное, прекрасно кувыркаться с бывшей, когда дома ждет верная и преданная дура, да? — ее слова были пропитаны удушающей болью.
— Что ты такое говоришь! — я схватил ее за плечи,
— Какое же ты брехло, Львинский! — Женя вырвалась из моего захвата. — Убирайся из моей квартиры, пока я тебе рёбра скалкой не пересчитала!
— Объясни мне все спокойно! — крикнул я, пытаясь добиться от неё внятного ответа.
— У бывшей своей спроси, Иуда. — она отошла к двери, открывая ее на распашку. — А сейчас свали, пока я не вызвала полицию.
Я пошёл на выход, остановившись около неё, спросил:
— Куда она уехала? — мой голос был пронизан мертвым отчаянием.
— И после всего, что ты сделал, считаешь, что имеешь право это спрашивать? — она горько усмехнулась, вытирая слезу, катившуюся по щеке. — Ты потерял право голоса, Львинский. Гейм овер.
До боли стиснув зубы, я посмотрел на Женю. Она была права, сейчас я не имел никакого права что-то требовать с неё.
Вернувшись в машину, несколько раз с силой ударил по рулю. Боль, пронизывающая ладонь, не принесла желанного облегчения. Включив «драйв», до пола выжал газ и рванул на свадьбу к Калининым, желая получить исчерпывающие ответы на свои вопросы.
Несмотря на то, что часть гостей уже разъехались, веселье продолжалось. Я надеялся, что Мила ещё там — искать по городу ее совершенно не хотелось.
Зайдя в зал, стал искать объект своего интереса за столиками. На мою удачу, она сидела рядом с Астаховым мило воркуя.
— Что ты ей сказала? — сходу спросил я, нависая над испуганной девушкой.
— Что? Кому? — она непонимающе хлопала ресницами, что меня ещё больше раздражало.
— Последний раз спокойно спрашиваю, что ты сказала Нике? — но она продолжила молча на меня смотреть.
Со всей силы стукнув по столу, порезал руку о разбившееся стекло бокала. Сжав ладонь в кулак, стиснул зубы, чтобы не закричать.
— Антон, все в порядке? — спросил подошедший Полянский.
— Не лезь! — прорычал я на него, не сводя взгляд с Милы.
— Ничего такого. — она замялась, чувствуя страх. — Разыграла небольшую сценку, а она так легко поверила, что мы спали. Где же ее любовь до гроба?
— Закрой. Свой. Поганый. Рот. — выдавил я из себя, еле сдерживая себя в руках. — Ладно я… — я истерически усмехнулся, потирая переносицу. — но она… Что тебе сделала она?
— Просто связалась не с тем человеком, не в то время. — спокойно произнесла она.
— Какая же ты стерва, Мила. — выкрикнул я, не сдерживая себя в руках. — Будь уверена, что жизни тебе в этом
— Антон… — она попыталась взять меня за руку, но я ее одернул. — Пожалуйста, на надо.
Я не стал ее слушать, идя к машине.
— Тоха! Тоха! — меня догнал Астахов. — Да, подожди ты!
— Зачем? — выдавил я из себя, прикрыв глаза. — Зачем ты ей рассказал про наше свидание?
— Я не думал… — он потёр шею, виновато смотря на меня.
— И я не думал, что в один день смогу потерять двух родных людей.
Сняв машину с сигнализации, сел на водительское сиденье.
Начавшийся дождь бил по стеклу, но я практически не замечал его, втопив в пол. Мой мир рухнул. И я совершенно не знал, что с этим делать…
Глава 22. Ника
«Как же я давно здесь не была», — подумала я, открывая старую калитку полуразрушенного забора.
С момента, когда мама умерла, я так и не нашла в себе силы приехать сюда. Даже возможность продажи не придала мне уверенности. Все здесь напоминало о ней.
Несмотря на наши непростые отношения после скандала с выбором университета, она была для меня самым родным и любимым человеком — всегда поддерживала, помогала.
Если раньше перед домом росли плодоносные яблоки и груши, то сейчас все ужасно заросло. Сломанные ветки деревьев склонились на землю, представляя жуткое зрелище в ночи.
Дом тоже обветшал за эти годы. Зайдя внутрь, чувствовалась неприятная сырость, едко прилипавшая к коже. Несмотря на жаркое лето доступ солнечным лучам был закрыт густой кроной деревьев.
Включив свет, поняла, что в комнате ничего не изменилось. Справа стоял старенький диван, накрытый еще связанным мамой пледом. Рядом с ним был журнальный столик, на котором лежала гора книг. Возможно, отец что-то искал, когда собирался уезжать.
Кровать, стоящая у окна, навеяла воспоминания о последних днях жизни мамы. Именно на ней я обнаружила ее в субботнее утро. Бедное сердце не выдержало постоянных химиотерапий, тихо остановившись во сне. Наверное, это самая щадящая человека смерть: просто уснуть и не проснуться.
На кухне так и стояла покрытая слоем пыли посуда. Даже цветы, принесённые мной на похороны, были засохшими в вазе.
Все это усиливало и без того мое тяжелое моральное состояние.
Достав из чемодана свой большой махровый халат, положила его на диван. Укутавшись с капюшоном в тёплую кофту, с ногами забралась на свое импровизированное спальное место.
Положив руки под голову, закрыла глаза. В беспросветной темноте сознания появился удушливый образ поцелуя Антона и Милы. Ещё и от халата пахло его любимым гелем для душа. Одиночество, царившее в доме, позволило дать себе волю и выплакаться.