Любовь со вкусом миндаля
Шрифт:
В его словах было столько искреннего раскаяния, столько страха, что она откажет, что прогонит и отвергнет его любовь! Шэрен расслабилась, снова ощутив забытое чувство защищенности, затем обернулась в его руках и прижалась щекой к широкой груди. Там, где билось сердце. Ровно и надежно. Она чувствовала: сейчас оно стучало для нее. И ее душа вторила ему. Теперь
***
Полная луна любопытно заглядывала в широкие окна, заливая нежным, серебристым светом огромную спальню и освещая гладкую обнаженную спину спящей женщины. Шэрен удобно устроилась в надежных объятиях мужа, мерно и спокойно вдыхая свежий воздух, проникавший через приоткрытую балконную створку. Ник отчаянно желал прижать ее к себе еще крепче, но боялся разбудить, поэтому трепетно, едва касаясь, водил пальцами по гладкой коже, даря ласку даже во сне.
Шэрен поехала с ним в Нью-Йорк, маленькими ручками создала для него настоящий дом и навсегда изменила жизнь, подарив любовь, чистую и прекрасную. А через несколько месяцев осчастливит появлением еще одного члена семьи. У них будет сын! Ник давно не чувствовал себя таким нужным, настолько любимым и так искренне любящим. Все это дала ему Шэрен.
Она простила его. Простила по-настоящему и без оговорок. Не вспоминала и не упрекала. Простила то, что вряд ли смог бы простить он сам. И только это омрачало его счастье. Потому что простить самого себя у Ника так и не получилось. Как и бабули Прескотт.
Ник вздрогнул, вспоминая дни, прожитые в Окленде. Пришлось ему нелегко, но он стоически выдержал свалившуюся на него лавину неприязни, глухого неодобрения, которое позже сменилось недовольным смирением. С одной стороны Ник был рад, что у его жены есть такой тыл, с другой, что живут они далеко от Сан-Франциско. Житейская мудрость: «Чем дальше, тем роднее!» в отношении Джанетт Прескотт работала на все сто!
Он потянулся, захватывая пальцами теплое одеяло и прикрывая их тела. Шэрен завозилась на нем, что-то неразборчиво проговорила, затем пушистые ресницы дрогнули, и она открыла глаза. Сонная, теплая, взъерошенная — Ник не сдержался и сильнее прижал ее к себе. Крепко, но аккуратно, боясь надавить на заметно округлившийся живот.
— Почему ты не спишь? — сонно пробормотала Шэрен, уткнувшись носом в его шею.
— Боюсь проснуться, а тебя не будет, — честно признался Ник. Она приподнялась и заглянула ему в глаза.
— Тогда, давай не спать вместе. — Шэрен провела рукой по его груди, намеренно запутавшись в волосах, идущих темной дорожкой к паху и, наконец, обхватила тонкими пальчиками начавший твердеть член.
— А тебе точно можно не спать в таких количествах? — с наигранным недоверием поинтересовался Ник.
Шэрен вспыхнула. После их примирения мучительная тошнота, ставшая извечной, отпустила, но появился другой симптом, сопровождающий беременность. Она постоянно хотела близости с Ником, отдавалась с первобытной чувственностью, напрочь позабыв о своей природной стыдливости.
— Что может быть естественней любви мужа, — ответила она, игриво прикусив мочку уха, ощущая его готовность исполнить супружеский долг. Их руки переплелись и в полумраке спальни блеснули бриллианты на кольцах Шэрен.
Ник кинул взгляд на свое — классическое, строгое, — которое он так опрометчиво снял когда-то, и поцеловал каждый пальчик жены.
— Прости меня, — снова молил он.
— Не нужно. Что было, то было. — Шэрен запечатлела легкий поцелуй на пульсирующей голубой жилке, отбивавшей четкий ритм на шее, и начала руками ласкать мужа, вытесняя из его головы непрошенные мысли.
— Надеюсь, я тоже когда-нибудь смогу простить себя, — прерывисто проговорил Ник, и легко, словно пушинку, подхватил жену и усадил на подрагивающий от напряжения член.
— Сможешь, — со стоном выдохнула Шэрен, затем наклонилась к нему и прямо в губы прошептала: — Я помогу тебе.