Любовь среднего возраста
Шрифт:
Я видела, как мы проезжали мимо частных домов: особняков с просторными газонами и милями длинных ворот; зданий, которые стояли все дальше и дальше друг от друга.
Джонатан начал сбрасывать скорость, притормаживая около очень больших черных ворот. Он опустил свое окно и набрал код, в результате чего ворота медленно открылись.
Он поехал по длинной гравийной дороге, по краям которой располагались ярко-желтые деревья гинкго. Был небольшой дворик вдалеке, а серый фонтан, облицованный камнем, твердо стоял посреди больших зарослей хорошо подстриженной травы.
Я все время смотрела вперед,
Он был невероятно красивым. Потрясающим. Мечтой архитектора.
Это был особняк в колониальном стиле из белого камня, который мерцал на фоне заката. Его, должно быть, построили в 1930-х — мраморные колонны, которые вели к входу, напоминали те, что я видела в своих книгах по старинному дизайну.
Арочные окна — их было слишком много, чтобы сосчитать, — были по крайней мере восемь футов в высоту, а стекла затонированы в черный.
— Клэр? — Джонатан стоял у моей двери с протянутой рукой. — Ты бы не хотела пойти внутрь?
Я вышла из машины и последовала за ним по гладким ступенькам из шиферной плитки и мимо старинной парадной двери.
Внутренняя часть дома была разительным контрастом с внешней. В то время как немного колониального стиля было спасено, большая часть дома была абсолютно модернизирована: стены построены из стекла, а винтовые лестницы стояли без опоры. Также были высокие сводчатые потолки и встроенное освещение.
Зачем ему столько пространства?
Джонатан остановился, как только мы пришли в будто бы старинную гостиную. Он выдвинул для меня стул и пошел за огромный бар.
Я осматривала все вокруг, любуясь оригинальными произведениями искусства, которые висели в сверкающих серебряных рамах.
— Ты проведешь мне экскурсию, прежде чем мы уедем?
— Конечно. — Он открыл шкаф. — Я могу показать тебе все имение завтра.
— Тебе действительно в одном городе нужно больше одного дома? Почему не остановиться в этом? Он просто огромный...
— Я рассматриваю свою собственность как инвестиции. — Он откупорил бутылку вина. — На данный момент это здание не то чтобы дом. Особняк считается достопримечательностью.
— Почему?
— Он когда-то принадлежал Чарльзу Эллису, еще одному проектировщику моста Золотые Ворота. Он построил этот дом, чтобы показать, насколько изобретательным он может быть, как далеко он мог продвинуть структурный дизайн в 1930 году. Видимо, он тратил слишком много времени на него, поскольку его отстранили от проектирования моста, прежде чем он был закончен.
— Ему не выказывалась финансовая поддержка?
— Только в 2007 году, — сказал он и протянул мне стакан. — Он был мертв в течение десятилетий к тому времени.
— Как грустно... Что заставило тебя купить его?
— Несколько лет назад я искал недвижимость, чтобы вложить свой капитал, и этот дом привлек мое внимание, когда я проезжал мимо. Он напомнил мне о доме в книге, которую я читал когда-то. Это классика, но сейчас я ни за что не смогу вспомнить ее название...
— О чем книга?
— Ты хочешь попытаться угадать название? — Он улыбнулся. — Ты настолько
— Возможно...
— 1920-е года. Эра джаза. Богатый парень, который любит устраивать шикарные вечеринки. Горожане не имеют ни малейшего представления, как он приобрел свое богатство, и он любит…
— «Великий Гэтсби»?
Он кивнул и отпил глоток своего вина.
— Я впечатлен.
— Этот дом на самом деле не производит впечатления предназначенного для одного человека. Похоже, он был бы более подходящим для семьи.
— Я могу это представить. Может быть, когда-нибудь она будет здесь...
Я замерла.
Это один из тех моментов, когда неуверенность, которую мне удалось похоронить, вылезала из земли и смеялась мне в лицо. Я чертовски хорошо знала, что это увлечение не продлится вечно, что нам не предначертано быть вместе, но были мелкие случаи, которые делали этот факт очевиднее, более явными.
И каждый раз, когда это происходило, уверенность, которой я набиралась, быстро рассыпалась на миллион кусочков.
— Могу я быть откровенной с тобой в течение нескольких секунд, Джонатан?
— Ты просишь разрешение говорить?
Я вздохнула.
— Ты только что напомнил мне о причине, почему я не должна быть с тобой.
— Прости?
— Мы с тобой должны закончить это прежде, чем это станет…
— Прежде, чем это станет чем? — Он поставил стакан и прищурился.
— Ты только что сказал, что однажды хотел бы иметь здесь поселить свою семью, а я не смогу дать тебе этого... никогда. Мои трубы перевязаны, и даже если бы было иначе, в моем возрасте это довольно рискованно... Во всяком случае, мы не так серьезно относимся друг к другу, так что я не знаю, почему даже… — Я вздохнула. — Думаю, мы должны вернуться исключительно к занятиям сексом, как раньше. Мне не хочется мешать тебе наслаждаться твоим третьим десятком. Я определенно наслаждалась своим, и хочу, чтобы ты делал то же самое. После того, как мы сегодня вечером займемся сексом, отвези меня домой, и мы можем попытаться направить все в то русло, в котором оно было...
Он смотрел на меня, медленно моргая, как будто пытался обработать все, что услышал. Я приготовилась к его опровержениям сказанного, но он просто закатил глаза и выпил все свое вино. Затем подошел ко мне и стащил со стула. Он обернул свои руки вокруг моей талии и прижался лбом к моему.
— Во-первых, у меня никогда не было желания иметь своих собственных детей. Никогда. Во-вторых, когда я говорил, что хотел бы поселить здесь семью, то имел в виду ту, которой сдадут в аренду этот дом, потому что выставлю его на лизинговом рынке в конце года. В-третьих, ты давным-давно должна была сказать мне, что твои трубы перевязаны. Я бы перестал покупать так много гребаных презервативов. И, в-четвертых, ты никогда не производила на меня впечатления легкомысленной женщины, так что я не понимаю, почему ты в последнее время так часто даешь задний ход, но позволь мне дать тебе ясно понять: я серьезно отношусь к тебе. Я наслаждаюсь моим третьим десятком. Мы не собираемся возвращаться к строго физическим отношениям, и я не отвезу тебя домой до завтра. Все ясно?