Любовь танцовщицы
Шрифт:
Говорил ей что-то, гладил по спине, стараясь сдержать ее дрожащее тело. То, как она доверчиво прильнула к нему тогда, что-то поменяло внутри. Артем не сказал бы точно что, но он чувствовал теперь по отношению к ней ответственность. Это было настолько странно и необычно, что в обычной ситуации он наверняка бы постарался отогнать от себя эти чувства, но вчера все его силы были направлены на то, чтобы успокоить Нату и успокоиться самому.
Артем и сам не заметил, как уснул у нее. И утром был, мягко говоря, в шоке, когда до него дошло, что Ната его не выгнала.
Не дожидаясь Наташиного ответа, Артем вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь.
– Ну неужели, - иронически протянул Миша, скрещивая руки на груди и изучающего его разглядывая.
– Какие люди, наконец, до меня добрались.
– Не язви, - миролюбиво хмыкнул Христенко и кинул куртку на диван.
– Я не виноват, что ты сегодня не в настроении.
– Зато ты, я смотрю, цветешь весь. Как кот обласканный светишься, - мрачно буркнул Миша, совершенно не разделявший его хорошего настроения.
– Христенко, оставь в покое девку.
– А тебе то что?
– холодно поинтересовался Артем, которого такой поворот весьма напряг.
– Ты ей не отец, не брат, не муж. В чем проблема?
– изогнул он бровь и сел напротив Михаила, который с каждым словом становился мрачнее тучи.
– Мы с Натой оба взрослые люди и сами как-нибудь разберемся, без твоего вмешательства.
– Знаю я, как ты разберешься, - Михаил раздраженно поднялся и начал мерить кабинет шагами.
– А ей потом с тобой работать. И вообще...Христенко, я их еще мелкими знал. Вот такими, - он показал куда-то в район своей талии, но тут же задумчиво хмыкнул.
– Ну, может, и не такими, но все равно. И я ни хрена не понимаю, что происходит, - мужчина громко выругался и снова сел в свое кресло.
– Одна укатила не пойми куда, не пойми к кому. А другая...
Миша махнул рукой и, тяжело вздохнув, приблизился к своему кожаному креслу.
Артема поразило поведение Миши, причем поразило как-то отрицательно. Его напрягала и заставляла настораживаться такая забота мужчины о Наташе. В конце концов, она всего лишь у него работает, пусть и на хорошей должности, но все равно, слишком он за них волнуется. Не как за обычных сотрудниц.
– Ладно, - задумчиво побарабанил пальцами по столу Миша, - разбирайтесь сами. Что я волнуюсь, в самом деле? Я с тобой обсудить хотел кое-то.
– Что?
– Куда Ильина укатила? Ты мне можешь вкратце рассказать? Трубку она не берет, Куцова...
– он прочистил горло и уставился на стену поверх головы Христенко, старательно избегая смотреть ему в глаза.
– В общем, до вас тоже не дозвониться было.
Артем постарался вкратце и с минимальными подробностями ввести Михаила в курс дела, изредка поглядывая на часы и отсчитывая время, проведенное в Мишином кабинете.
Примерно минут через сорок Артем, наконец, закончил рассказывать, и все, что ему хотелось -
– Да уж, - Миша недоверчиво покачал головой, дослушав его рассказ.
– И ведь никогда бы не подумал, что такое может с Аленой произойти. Она всегда такая тихая, спокойная. У нас почти всегда в неприятности Куцова влипала...
– В тихом омуте...
– хмыкнул Христенко, сосредоточившийся только на словах о Наташе.
– И что, часто у вас неприятности бывают?
– как бы между прочим поинтересовался он.
Миша на мгновение задумался, вертя в руках дорогую и тяжелую ручку.
– Да как сказать...периодически случаются, - тяжело вздохнул Михаил.
– С мужиками на таких должностях мороки было бы меньше, если честно. Но куда этих двух теперь выгонишь, да и зачем? Все равно они лучшие, с нуля начинали. Да и привык я, - пожал он плечами, как будто это все объясняло.
– Девчонки всегда хорошо работали, и не из-за них накладки выходили. В первый раз, по-моему, это было года два с половиной назад, когда мы подготавливали выставку одного неизвестного, но крайне дорогого и востребованного художника...
– Только для избранных?
– с презрительной усмешкой уточнил Христенко и получил такую же утвердительную усмешку в ответ.
– И дальше?
Артем примерно представлял себе, как проходят закрытые выставки. Ничего откровенно пошлого или грязного там не увидишь, просто выставкой это можно было назвать с огромной натяжкой. Художник, как правило, не особо и талант, рисует либо классические, абсолютно лишенные души натюрморты, либо непонятную размазню, принимаемую всеми по негласному соглашению за великое искусство. Такие выставки Артема дико раздражали, и он всеми правдами и неправдами старался их избегать.
– А дальше наш талант, - на этих словах Мишу так перекосило, что сомневаться в одаренности безымянного художника больше не приходилось, - предложил Куцовой поработать у него натурщицей, исключительно ради искусства.
Артем против воли скрипнул зубами, испытывая непонятное раздражение. В самой просьбе художника ничего зазорного не было, но он чувствовал, что за такими предложениями кроется отнюдь не любовь к творчеству. Да любой здоровый мужик не сможет бесчувственно рисовать Куцову. Он будет думать о чем угодно, только не о карандашах и кистях. Артем искренне не понимал, как можно не хотеть Нату, поэтому...вставал другой вопрос. Что стало с этим горе-художником?
– А она?
– А она обматерила его так, что у всей достопочтенной публики чуть бокалы в руках не лопнули, - Миша не сдержал ироничный смешок.
– Под конец того представления, когда я уже подошел, Ната успела взять себя в руки и начала посылать его очень культурно, но художник по-прежнему находился в состоянии шока.
– Да уж...
– Артем мог представить себе подобную картину.
– А что он рисовал, кстати?
А вот здесь Михаил раскатисто расхохотался, и хотя Христенко не понимал причины такого смеха, он все равно не сдержал легкой улыбки.