Любовь тоже убивает
Шрифт:
Они успешно окончили школу, и впервые не послушав родителей, подали документы в столичный университет, те немного побурчали, но всё же отпустили на экзамены, а когда дети вернулись с информацией, что поступили, радости не было предела. Но больше всего радовались Таня и Гена, ведь теперь они смогут быть вместе не как брат и сестра, а как влюблённая парочка и не нужно будет оглядываться по сторонам, сдерживаться и искать возможность пообщаться без свидетелей. Правда, слово "пообщаться" теперь несло в себе совершенно иной смысл, чем раньше. Их первый настоящий поцелуй случился совсем недавно, во время тех самых вступительных экзаменов. Ничего
– И что мы будем теперь делать? – многозначительно произнесла Таня, глядя в окно, где внизу садились в такси их родители.
– Известно что, – так же многозначительно ответил Генчик.
– А ты умеешь?
– Сама же знаешь. Чего спрашивать?
Таня обвила его шею руками.
– И даже не целовался ни с кем?
– Нет.
– Вот ты лапух, – расхохоталась она, – давай научу.
– А ты прям умеешь, – обиделся Гена.
– Умею. Мы с девками так сосались, что сдохнуть можно было.
Он посмотрел на неё с непониманием.
– Просто учились, дурак. А ты что подумал? – сгладила неловкую ситуацию Таня. – Ну не на помидорах же учиться. Смотрели кино про любовь, а потом повторяли.
– И ты ничего не чувствовала? Возбуждение какое-то…
– Ничего, – соврала она.
Конечно же чувствовала, и ещё какое… После этих "уроков" ночью хотелось выть. Она подумывала даже разорвать эту дурацкую клятву, данную Генчику, и пуститься во все тяжкие как это сделали почти все её подружки. Специально для них Таня придумывала всякие фантастические истории про свои грехопадения, чтобы поддерживать статус порочной красавицы. Обычно это случалось летом на море или зимой во время каникул. Она так красочно и правдоподобно рассказывала о своих вымышленных любовниках, что все верили, и завидовали чёрной завистью, ведь им приходилось довольствоваться тем что есть – пьяненькими одноклассниками или шпаной со двора. У Тани же всегда были изысканные богатенькие ловеласы, обязательно старше её лет на десять-двадцать, опытные и неутомимые, тонко чувствующие её душу. Рассказы всегда подтверждались дорогущими подарками, якобы подаренными ей любовниками – здесь были и духи, и украшения, и даже восхитительное импортное нижнее бельё. На сама же деле, всё это Таня тайком таскала из маминой комнаты и потом возвращала на место.
Они целовались до самого рассвета, но так и не решились двинуться дальше, руки просто не подчинялись неистовым импульсам помутнённого сознания, которое хотело всего и стразу. Гена даже не решился раздеть Таню, урывками вдыхал аромат возбуждённого девичьего тела и продолжал ласкать её припухшие губы своими не менее припухшими губами. Впервые в жизни он ощутил этот запах и этот вкус, и они навсегда сплелись в единое целое не сравнимое ни с чем.
У Тани кружилась голова, ей не хватало воздуха, тело сотрясалось от волн, которые разрывали её изнутри, стараясь выплеснуться наружу. Ничего подобного с ней раньше не происходило, даже во снах, о которых ей было стыдно вспоминать. И это только поцелуй, успела подумать она в момент, когда сознание на мгновение вернуло её в реальность, а что же будет потом… Как хорошо, что любовь выглядит именно так. Тане очень хотелось, чтобы это была любовь.
– Господи, какая же я губошлёпка, – смеялась она, глядя утром в зеркало. – Вот, как теперь идти в университет? Засмеют же.
Генчик подошёл и стал рядом так, чтобы и его лицо тоже отразилось в зеркале.
– Пусть все видят, что у нас любовь.
– Это позор какой-то, а не любовь. Ты что не мог вовремя остановиться?
– Не хотел, – ответил он, прижал Таню к себе и попытался снова поцеловать.
– Отстань, – капризно произнесла она, упёршись в его грудь руками. – В морозилке есть курица, тащи сюда, будем лечиться.
Гена провёл рукой по её растрёпанным волосам, снова прижал к себе, и в ту же секунду её тело начало источать тот самый аромат.
– Как я тебя люблю, – прошептала она.
– Я больше, – шёпотом ответил он.
Его пальцы скользнули вниз, подхватили подол платья и проникли под него. Таня подняла вверх руки, и воздушная ткань на мгновение коснулась её лица… А дальше был только полёт…
– Какие же мы дураки…, – почти неслышно произнесла она, натянув одеяло до самого подбородка. – Простынь запачкали… Мама теперь будет ругаться…
– Я так долго этого ждал.
– Что мама будет ругаться?
– Нет. Что простынь запачкали.
Они одновременно рассмеялись.
– Надо бы поспать хоть немного, – зевнув, предложила Таня.
– Неплохо бы.
– Тогда тащи простынь в ванну, я потом постираю и бегом ко мне под одеяло.
Гена стащил окровавленную простынь с кровати, и вернувшись через минуту, застал Таню спящей, она лежала, свернувшись калачиком как в детстве, и тихонечко посапывала. Он аккуратно прилёг на другой половине кровати, чтобы не потревожить любимую, и тоже моментально уснул.
Удивительно, что эта парочка умудрилась на отлично сдать все экзамены, поскольку всё свободное время они посвящали поиску наслаждений, с каким-то остервенением доводя своё неумение до совершенства.
– Ты очень сильно изменилась, – сказала мама, когда по привычке укладывала Таню спать, – совсем взрослая стала. Влюбилась что ли?
– Пока нет, – соврала дочь, чмокнув мать в щёку, – как только это случиться, я сразу тебе скажу.
Но Ольга с первого взгляда почувствовала неладное. Всё было не так – другой взгляд, другая походка, другой запах. Она хотела верить, что ошибается, хотела быть обманутой, но внутренний голос убеждал – её невинная девочка перестала быть таковой.
– Ты уже с кем-то спала? – наконец, спросила она. – Я отцу ничего не скажу.
– Ма, прекрати. Ни с кем я не спала, – обижено буркнула Таня, и отвернулась к стене.
– Просто я не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.
– Не пожалею.
– Ну Бог тебе судья.
Таня проплакала до самого утра. Вот так, одним коротким разговором с матерью разрушился розовый замок её счастья, и теперь нужно будет постоянно врать и изворачиваться, придумывать оправдания своей лжи. Трудно себе представить реакцию родителей, если бы они узнали об истинном объекте её вожделения.
– И как нам теперь жить? Как быть с родителями? – грустно спросила Таня.
– Мы же будем далеко от них, встретимся пару раз в год, на каникулах, и всё – подбодрил её Гена, – что-нибудь придумаем.
– Да уж… Придумаем… Мать уже раскусила меня. Только глянула и сразу поняла, что я трахалась. Я не артистка и не смогу постоянно играть роль паиньки. И одной минуты не смогла вчера продержаться. А что будет дальше? Жить мы где будем? В общаге? По разным комнатам?
На балкон заглянул отец Тани.