Любовь уходит в полночь
Шрифт:
«Это любовь», — поняла она вдруг. И с восторгом и ужасом осознала, что давно любит его, короля Лютении, Иствана! Просто у нее не было момента, чтобы понять это так неопровержимо отчетливо и себе в этом признаться.
Теперь она была уверена в своих чувствах. Она сжала его пальцы.
— Все в порядке, — откликнулся он успокаивающе. — Там не так опасно, как кажется отсюда.
На самом деле опасным был только узкий вход.
А за стеной воды был грот, пещера, и земля там была сухой, за исключением тех нескольких дюймов, куда бил водопад.
Вода ниспадала подобно серебристой вуали, и слышалось лишь журчание, тихое, мелодичное, почти как музыка.
Солнечный свет превращал каждую каплю в минутную радугу, поток весь искрился, будто это светились волшебные драгоценности Аладдина и пещера была его: вот сейчас выскочит джинн из старой, покрытой вековой пылью и паутиной бутылки….
Не отпуская ее руки, Истван провел ее в глубь пещеры.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, — проговорил он. — Утром для этого я не нашел подходящей возможности. А потом мне просто не хотелось…
— Что такое? — с замирающим сердцем спросила она.
— Помнишь, ты говорила мне, что одна из причин недовольства городских жителей — высокие налоги на лютенийское пиво? Из-за них им приходится покупать австрийское. Оно дешевле, но оно им не нравится.
Да, Маргит поведала это Ксении, а та передала королю, предлагая понизить налоги на лютенийское пиво, чтобы местные пивовары могли снова начать работать.
— Так вот. Я поразмыслил над тем, что ты мне сказала, — продолжил Истван, — и мне все это показалось весьма и весьма странным. Я послал человека, которому доверяю, разведать, что происходит. Что это за импорт из Австрии, насколько он нам необходим?
— И что ты обнаружил?
— О, я обнаружил нечто довольно-таки любопытное! Оказывается, Калолий частично владеет австрийской пивоварней, которая снабжает Лютению пивом!
Ксения молча уставилась на него. Потом взорвалась негодованием.
— Частично владеет? Что ж, хорош, ничего не скажешь! Как же это бесчестно! Он, видите ли, обогащается, а платят за это его сограждане!
— Именно так! — подтвердил король. — И теперь я почти уверен: он обкрадывает лютенийских граждан еще и другими способами. Просто мне они пока еще неизвестны.
Ксения торжествующе вскрикнула:
— Но теперь ты можешь от него избавиться!
— Это будет не так-то просто! — неожиданно произнес грубый голос из глубины, гулко раскатываясь по пещере.
Король и Ксения чуть не подпрыгнули, оглядываясь вокруг себя.
Со стороны водопада, противоположной той, откуда они пришли, появился… Калолий, премьер-министр, сам собой, во плоти — и, как ни невероятно это показалось Ксении, в руке он держал пистолет — она разглядела слабо блеснувший ствол.
— Что ты здесь делаешь? — хладнокровно осведомился король, будто у них шло государственное совещание.
— Узнав сегодня утром, куда вы направляетесь, — столь же невозмутимо ответил ему премьер-министр, — я обнаружил, что вы идете прямо мне в руки!
— Как тебя понимать?
— Сейчас вам все станет понятно. Очень понятно! Понятнее некуда, — усмехнулся Калолий. — Когда я узнал, что вы наводите обо мне справки, я решил, ваше величество: либо вы, либо я. Вы меня понимаете. Я не из тех, кто сдается.
Сердце Ксении будто сдавила ледяная рука.
Король отпустил ее ладонь, и она детским защитным движением прижала ее к своей груди.
— Ты мне угрожаешь, Калолий? — спокойно спросил король.
— Это не угроза, ваше величество, — ответил премьер-министр. — Я просто информирую вас, что вы и ее высочество не вернетесь с верховой прогулки на Святые источники!
В его голосе было слабо замаскированное злорадство.
— Нет… нет! — вскрикнула Ксения.
— Всего два шага вперед — и вы на дне озера, вас навсегда примут древние боги, — издевательски процедил сквозь зубы Калолий. — Или, если предпочитаете, я могу вас вначале убить — застрелить. Выстрел не будет слышен за пределами этой пещеры. Все шито-крыто.
— Что ж, ты все отлично продумал, надо отдать тебе должное! — проговорил король все тем же ровным спокойным голосом, не выказывая страха перед наглецом.
Ксения сжалась в комок. Что теперь будет?
А Истван стоял — непринужденно, одна рука в кармане, другая свободно и расслабленно вытянута вдоль тела.
Все, что им остается, подумала Ксения, это принять смерть достойно. И тоже выпрямилась, внутренне гордясь любимым, — даже в этом кошмаре, в какой они угодили, он не спасовал. А она трясется от страха, хоть и старается не показывать этого.
— Теперь вы должны признать, ваше величество, что я в высшей степени изобретателен! — снова хвастливо заговорил Калолий. — Я устроил все так, что, если ваше величество пострадает в несчастном случае или будет не в состоянии править страной по иным причинам, Лютения станет частью Австрийской империи под моим управлением.
— Значит ты еще и предатель, среди всего прочего! — констатировал под дулом пистолета король, не повышая голоса.
— Согласитесь, решение простое и здравое, — доверительно, почти семейственно заметил премьер-министр. — Но если бы вы не вмешались, у меня не было бы причины прибегать к столь радикальным действиям. Если бы вы дали мне возможность сохранить статус-кво.
Он помолчал. Затем, глядя на Ксению, произнес:
— Возможно, более всех стоит винить ее королевское высочество. Женщины — корень всех зол на земле, и эта — не исключение.
— Ты избавишь ее высочество от того, что задумал! — жестко бросил ему король. — И я готов с тобой торговаться — моя жизнь в обмен на ее жизнь.
Калолий неприятно осклабился.
— Вы что, действительно можете себе представить, чтобы я был таким кретином и оставил в живых свидетельницу вашей бесславной кончины?