Любовь в эфире

Райан Нэн

Обнаружив, наконец, и коробок спичек, Салливан зажег сигарету, глубоко затянулся и, пристально посмотрев на нее, развалился на вращающемся стуле.

Кэй без нужды откашлялась и начала:– Хорошо быть снова дома, Сал… Салливан.

– Правда? – Он слегка приподнял темные брови и скривился в насмешливой улыбке. – А я– то думал, старый Денвер покажется слишком провинциальным даме, отдавшей предпочтение Лос-Анджелесу.

– Так я ведь и сама, можно сказать, провинциалка. Не помните? – Кэй взглянула ему прямо в глаза.

Широкие плечи слегка приподнялись.

Салливан сделал еще одну глубокую затяжку и медленно выпустил дым.

– Пожалуй, что так, но ведь пять лет прошло. Уверен, что за это время вы достигли успехов и в работе, и в личном плане. – Он замолчал, но его глаза, казалось, говорили: “Попробуй-ка возрази!”

– Салливан, я надеюсь, что действительно научилась работать лучше. Если нет, значит, я занялась не своим делом, хотя мне так не кажется. Ведь именно вы были первым, кто сказал, что у меня есть будущее на радио, только надо учиться, развивать свои способности и стараться с каждым днем, с каждым годом быть лучше. Именно этим я и занималась последние пять лет. – Кэй перевела дух и продолжала, со злостью заметив, что на самодовольном его лице появилась торжествующая усмешка. Она места себе не находит, а Уорд явно наслаждается ее растерянностью. Руки так и чешутся залепить ему хорошую пощечину.

– Я создана для работы в эфире, точно так же как и вы, Салливан Уорд. Радио – это моя самая большая радость, и заниматься любимым делом я собираюсь до конца дней своих.

Кэй замолчала и, скрестив на груди руки, бросила на него испепеляющий взгляд.

– Все? – насмешливо осведомился Салливан, затушил сигарету и покачал головой. – Ладно, будем считать, что вы поставили меня на место. А теперь займемся делом.

Непринужденно поднявшись, он обогнул стол. При его приближении Кэй замерла. Салливан остановился напротив и присел на угол стола.

– С чего начнем? – протянул он, глядя на Кэй сверху вниз.

– Почему бы не с маленькой лекции на тему о том, что программный директор станции – это вы, и в этом качестве…

– Попридержите язык! – Салливан угрожающе наклонился к ней. – Да, взял вас на работу Сэм Шалтс, но начальник ваш – я. Понятно? И я на самом деле собираюсь прочитать вам небольшую лекцию. А вы слушайте да запоминайте. Я уже не тот добродушный малый, каким можно было вертеть как тебе вздумается. Теперь это не получится даже у красоток с огромными глазами и таким же самомнением. Свое самолюбие можете тешить как вам заблагорассудится, мисс Кларк, но пока – в ожидании великого будущего – вы работаете на этой станции со мной, придется делать то, что я велю. Пусть вы у нас и знаменитость, и звезда, и черт в ступе, но здесь я…

– Салливан, – решительно перебила Кэй, – может, все же дадите мне сказать…

– Не дам. Мы оба знаем, почему вы здесь. У вас произошел какой-то сбой, вы потеряли работу в Лос-Анджелесе и вернулись на время в Низшую лигу.

Смуглое красивое лицо Салливана было совсем близко. Едва не обжигая Кэй холодным взглядом, он ровно проговорил мягким, бархатным

голосом, который Кэй так любила:– Только надолго ли, мисс Кларк? На три Месяца? На шесть? Пока не получите заманчивое предложение из Чикаго? Атланты? Майами? Кэй выдержала его взгляд и, чувствуя, как нарастает в ней гнев, вздернула подбородок.

– Знаете, Салливан, такой глупости я не сделаю. – Она скромно опустила очи долу, а затем, широко улыбнувшись, резко подняла голову. – Только Нью-Йорк, Салливан. Вот подходящая сценическая площадка для моих талантов, вам не кажется? Темные глаза Салливана на мгновение грозно сверкнули. Он поднялся, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

– Точно, – растягивая слова, подтвердил он, – именно там вам и место. Так или иначе, в одном я уверен абсолютно – здесь вам, черт побери, делать нечего.

Кэй тоже поднялась, и ей пришлось закинуть голову, чтобы посмотреть Салливану в глаза. Изнемогая от желания обвить руками его шею, она готова была признаться, что никуда не хочет бежать и мечтает быть рядом с ним, а о Нью-Йорке сказала, только чтобы задеть его побольнее, как Сал задел ее.

Кэй не могла отвести взгляд от точеного мрачного лица, твердого подбородка, недобрых глаз. Она надеялась, что хоть что-то, хоть какая-то толика тепла сохранилась от прежних времен, но, похоже, у мистера Уорда даже дружеских чувств к ней не осталось.

– Ладно, Салливан, я уже здесь. И мы снова начинаем работать на пару в утренней передаче. Завтра в шесть утра я буду в студии. Ну а сейчас, если вам угодно прорепетировать либо обсудить нашу совместную передачу, то я готова. И давайте займемся этим как люди, знающие толк в своей профессии. Если же нет, то позвольте удалиться.

– Лучше отложим репетицию до утра, – кивнул Салливан. – А сразу по свежему следу – передача.

– Договорились. – Кэй пошла к двери, но на пороге остановилась. – Я смотрю, перекладина у вас по-прежнему на месте. Да и вообще мало что здесь изменилось.

Салливан усмехнулся и покачал головой.

– И кабинет у меня все тот же, что был, когда вы уезжали.

Кэй отметила развешенные на стенах грамоты – награды за разнообразные успехи Уорда. Сделанный на заказ, соответственно росту хозяина кабинета, большой кожаный диван на том же месте – под огромным, почти во всю стену, зеркалом. Незаметная дверь ведет в личный туалет. Салливан часто шутил, что привлекает его на этой работе даже не столько зарплата, сколько перекладина и персональный душ.

И все-таки кое-что исчезло за минувшие годы – многочисленные цветные фотографии Кэй. Ни на стенах их не видно, ни на столе.

Все еще занимаетесь гимнастикой, когда что-нибудь не в порядке? Кэй улыбнулась, вспомнив, как Салливан при возникновении какой-нибудь проблемы немедленно направлялся к перекладине и начинал энергично и долго подтягиваться.

Даже загар не мог скрыть румянца, выступившего на щеках у Салливана. Словно не расслышав вопроса, он негромко сказал:

– До завтра, Кэй.