Любовь в награду
Шрифт:
Взгляды заметались от одного игрока к другому, как бильярдные шары, и наконец устремились на большую женщину, которая, вероятно, была предводительницей бездельников. Это признание она, должно быть, получила, выиграв состязание в армрестлинге.
– Быть может, позднее, миссис Фонтейн. – Женщина передразнила приветливый тон Элайзы, но умудрилась придать зловещее звучание и ему. – Мы просто хотели немного передохнуть, как видите.
– Передохнуть после чего? Скажите мне, ради Бога, – спросила Элайза еще более сладким
Противницы хотели обойти одна другую в фальшивом добродушии.
– Мы утомились, проигрывая Рамзи пенни за пенни. Я себе все нервы этим истрепала, вот что.
Судя по тому, куда устремились взгляды всех сидящих за столом, Рамзи был человек, перед которым лежали столбики монет.
Раздался громкий смех, который перешел в покашливание, когда Элайза наградила их ледяным взглядом и демонстративно промолчала.
– Да будет вам, миссис Фонтейн! Мы тут служим с тех пор, как построен дом. Мы тут старожилы, как мебель.
Старожилы, дьявол их забери! Да они не слуги, а паразиты!
– Ага, значит, если вы тут в качестве мебели, означает ли это, что вас не чистили по крайней мере несколько недель? – весело поинтересовалась Элайза. – Вот вы и стали такими же унылыми, как неосвещенные коридоры в особняке, покрылись жиром, как очаг здесь, в кухне.
Теперь уже несколько пар решительно недружелюбных глаз не мигая смотрели на нее с явной враждебностью.
Элайза спокойно и уверенно смотрела на них. Их было больше, но она не на шутку рассердилась и замерла, как притаившаяся кошка. Она умела пугать – точно так же, как это делает кошка. И никто доподлинно не знает, на что способно это животное.
– Хе-хе, – издала неуверенный звук одна из горничных. Звук напоминал не то смех, не то ворчание.
Понятно, что они не могли понять, откуда взялась ее уверенность, в этом все и дело, ведь, к примеру, кошки могут запугать даже более крупных, буйных животных. Под подушечками на их лапках скрываются на удивление острые когти.
С одной стороны, хорошая битва – это именно то, что нужно Элайзе, и будь она проклята, если позволит кому-то помешать ей сохранить крышу над головой Джека и над своей собственной головой.
С другой стороны, ее сердце неистово колотилось о грудную клетку. Если все будет продолжаться в том же духе, ему долго не выдержать. Оно не билось так яростно с тех пор, когда она и Эдуард… Впрочем, сейчас не время вспоминать об этом.
Элайза лихорадочно обдумывала ситуацию. Лорд Ла Вей прав в одном: опытных и верных слуг меньше, чем зубов у курицы. Однако ей также было известно, что прислуге уже не до иерархии. Возможно, здешние слуги распустились и забыли о естественном ходе вещей, потому что, во-первых, игнорировали свои обязанности, а во-вторых, над ними не было никакого начальства. Точно так же старые столбы забора начинают крениться в ту или иную сторону.
Элайза выразительно потрясла связкой ключей.
– Итак.
Элайза взглянула на горничную, которая только что неуверенно засмеялась. Ее бледное лицо с огромными глазами было обрамлено чепцом с обвисшими оборками. Казалось, ей не терпится показать свое одобрение словам Элайзы. Она встала и присела в реверансе.
– Меня зовут Китти, мэм, Китти О’Киф. Я – горничная. Прислуживаю за столом. Рада познакомиться с вами.
Элайза спокойно кивнула и сделала реверанс в ответ.
Мужчина, который, похоже, выиграл все деньги, неуклюже встал. Он был высок и долговяз, с бледно-серыми глазами и с носом, напоминающим нос корабля, что придавало ему некоторое достоинство, которого он, кажется, не заслуживал.
– Рамзи, Уильям Рамзи, лакей. – Он поклонился.
«Хм! Неплохой поклон, между прочим. Не исключено, что когда-то он был отличным лакеем».
– Мэри Тамуорт, – представилась еще одна женщина. Из-под ее чепца выбивались пряди светлых волос, она была высокой и угловатой, с длинными руками и костлявыми запястьями.
«Такими руками удобно тянуться к канделябрам и обрезать фитили у свечей», – подумала Элайза.
– Джеймс Питт, лакей. – Он поднялся с места и оказалось, что он такой же высокий, как и Рамзи. В целом обладатель спокойного лица и живых темных глаз выглядел очень даже неплохо.
– Отлично! – воскликнула Элайза, словно все они были ее ученицами – восьмилетними девочками, которых можно облагородить с помощью дисциплины, поощрений и беспрерывного потока дел, отвлекающих от всего остального.
Кажется, похвала озадачила слуг больше всего остального. Создавалось впечатление, что Мэри Тамуорт испытывает к ней жалость, будто Элайза была медлительным ребенком, который еще не выучил правил игры, из-за чего над ним все смеются.
Элайза повернулась к крупной женщине, которую приняла за прачку.
Это угрожало превратиться в игру в гляделки, пока та не пробормотала ироничным тоном поверх сигары:
– Долли Фармер.
Это было произнесено скорее как название какой-то знаменитой битвы, в которую, начала подозревать Элайза, их знакомство может перерасти.
А потом Долли Фармер стала подниматься со своего стула. Она поднималась и поднималась. И в высоту оказалась почти такой же, как в ширину. Ее руки по толщине не уступали буханкам хлеба, а грудь вздымалась, как горный кряж.
Долли Фармер смотрела на Элайзу сверху вниз тяжелым, изумленным взглядом.
– Я – прачка и кухарка, миссис Фонтейн. – Представившись, она сделала едва заметный, насмешливый реверанс.
– А еще – выбивальщица ковров, миссис Фармер, – добавила Элайза. – В ближайшее время нам придется немало поработать. Начнем сегодня же.