Любовь в никогдабре
Шрифт:
Я кивнула. «Огонь животворящий…» — пронеслась в голове встреченная когда-то фраза.
Вскоре Алексей перевернул Кузьму на другой бок и просушил и его.
— Ты сможешь остаться сзади, чтобы ему было спокойно? — поднял на меня взгляд Алексей.
— Да, конечно! А… — И я замялась.
— Говори уж, — усмехнулся иннифер.
— Ты собираешься оставить его у себя? — спросила я почти шепотом.
Лицо Алексея перекосило, он задумался. Через минуту прокашлялся и сказал:
— Валерия, ты правильно заметила, я — зимородок.
— А зачем же ты его притащил?
— Ясно же — домашний… На улице он умрет, и так уже истощен, вымотан… Отдадим в хорошие руки.
Заметив, как я расстроилась, вздохнул и добавил:
— Ладно… Возьмем его к себе на время, только чтобы ты его выходила. И он будет жить в доме. Никакой улицы, где могут летать мои собратья!
Я улыбнулась от уха до уха и захлопала в ладоши.
— Спасибо, спасибо!
И… силой воли подавила порыв обнять Алексея. Обожгусь — это раз, и вот еще — иннифера обнимать, я помню, как он смотрел на то, как я маму обнимала, — словно родину продавала. Будь его воля, он бы и сам меня огнем отбросил, лишь бы никто его не трогал.
Кузьма пригрелся, свернулся клубком и дремал. А я гладила его, периодически смотрела на затылок Алексея и никак не могла понять, почему он кота спас. Что-то мне подсказывало, что он и сам не знал.
Кузьма же даже не его… Нет, я-то совсем не против, что спас, я очень даже за! А он мало того, что спас, так вообще не посмотрел на то, что котейка испачкал и пиджачок, и машину… Но ведь иннифер и сострадание — вещи несовместимые. Так мне, по крайней мере, казалось до этого.
Из головы всё никак не шли слова мамы: «Просто так такие поступки людьми, у которых вместо сердца компьютер, не совершаются».
Может, не такой уж и компьютер у него вместо сердца? Может, действительно дело в воспитании? Конечно, иннифер не хотел ни семьи, ни детей, ни вообще каких бы то ни было близких отношений и проявлений чувств. Оно и правда — как можно хотеть того, чего у тебя никогда в жизни не было? Были деньги и статус — вот их и ценит. Алексей же не понимает, что семья и любовь — это сила, а не слабость.
Возможно, ему просто нужно это показать?
И вдруг в голове раздался детский смех, а следом всплыла картинка: мне лет шесть, я лежу в постели, накрытая разноцветным лоскутным одеялом, а рядом на стуле сидит бабушка. Она закрывает книгу «Сказки народов мира» и говорит: «И стали они жить в любви да согласии. Запомни, Лерочка, любовь — это твоя сила». А я киваю, делая вид, что поняла, хотя на самом деле смысл той фразы остался для меня загадкой, и спрашиваю: «Бабушка, а завтра тоже сказку почитаешь?» Та улыбается, поправляет одеяло, наклоняется, целует в щеку и отвечает: «Конечно, сразу после того, как стишок на ночь повторим!»
Я ахнула и прикрыла рот ладонью.
— Алексей, я, кажется, вспомнила…
Глава 47. Сказки на ночь
Алексей
— Что ты вспомнила? — Валерии повезло, что я отличный водитель с отменной реакцией, поэтому всего лишь крепче сжал руль, а не резко затормозил или, к примеру, вильнул в сторону.
«Неужели вспомнила?» И только я мысленно достал бережно хранимую для самого торжественного случая бутылку «Макаллан 1939» из бара, чтобы это дело отпраздновать, как хранительница начала взахлеб рассказывать:
— Мне бабушка перед сном сказки читала! Каждую ночь!
— И как это нам поможет, Валерия? — скептически приподнял я левую бровь.
— Угадай, что мы делали до чтения сказки? — продолжала радоваться хранительница, в предвкушении аж подпрыгивая на сиденье. Хорошо хоть Кузьма вел себя спокойно и никак не реагировал на ее бурные эмоции.
— Зубы чистили?
Валерия прыснула со смеху.
— Ну, наверняка и это тоже. Но до сказок мы с бабушкой, — тут она поймала мой взгляд в зеркале заднего вида и понизила голос, — учили стишок!
— И как сказки и стишки могут нам помо… — начал я, и тут до меня дошло. — Ты о том самом стишке?
— Именно! — Валерия чуть ли не светилась от радости. — Теперь я знаю, что подстегнет мою память! Надо купить побольше детских сказок, я буду их читать перед сном. И не только перед сном. Вдруг вспомню, какие из них мне бабушка читала в детстве, и заклинание всплывет в памяти само собой. Уверена, у меня были любимые герои и истории. Они-то и помогут вспомнить стишок. Ты что думаешь?
И хранительница в ожидании уставилась на меня. В глазах плескалось столько надежды, что она передалась и мне. «А вдруг? Вдруг поможет? Хуже точно не будет».
— Завтра же прикажу своим людям привезти тебе гору детских сказок, — воодушевился я.
Дальше мы ехали молча, но в приподнятом настроении.
Утром в понедельник я летел к Злате за очередным уроком, а по пути вспоминал огромные стопки детских сказок, которые вчера приволокли мои верные помощники. Вместе с кормом для животных и остальными причиндалами для жизни Кузьмы в доме.
— Это… что? — в ужасе округлила глаза хранительница, увидев количество книг, а мне захотелось рассмеяться.
Вместо этого я сделал очень серьезное лицо и обвел «добро» рукой:
— Ну как что, ты же сама просила детских сказок, да побольше. Вот тебе побольше.
Хранительница безмолвно осматривала масштаб «бедствия». Потом вздохнула.
— Этого мне точно на пару месяцев хватит, — потерла лоб, а потом улыбнулась и добавила: — Спасибо! Пожалуй, приступлю прямо сейчас.
Схватила ближайший томик и устроилась на диване.
А я пошел в кабинет работать. Несколько раз выходил и каждый раз взглядом ловил фигурку хранительницы в кресле. И каждый раз приятно было ее там видеть.