Любовь в перемотке

Тали Александр

подругами – моделями.

– Я не принадлежу никому, и я никуда не исчезну, Льюис. Но прямо сейчас, ты

играешь со мной? Ты говоришь то, что хочет услышать каждая девушка, чтобы я легла с

тобой в постель? – Я просила это, как можно мягче, чтобы не звучать, как напуганная

маленькая девочка, которой я была на самом деле.

– Эмили, я не собираюсь лгать тебе. Я хочу трахнуть тебя, жестко и грубо. Но я не

стану спать с тобой, пока ты сама этого

не захочешь…я не могу рисковать этим. Запугать

тебя было бы очень плохой идеей, - прошептал он мне на ухо.
– Я буду ждать тебя, пока

ты только моя и ничья больше…я буду ждать. Мы оба знаем, что мне не нужно

использовать свой член, чтобы заставить тебя кончить. Я бы ничто не полюбил так сильно,

как быть глубоко в тебе, но я обещаю, одно прикосновение от тебя уже заставит меня

взорваться, - сказал он, проведя языком по моему ушку и делая меня невероятно влажной.

– Я ждал тебя уже тридцать лет, маленькая девочка, что для нас еще пара недель, месяцев

или даже лет?

Я перестала жевать свой круассан и подняла взгляд, чтобы встретиться с его

затуманенными глазами. Я сглотнула и улыбнулась его гипнотизирующему взгляду.

– В этом нет необходимости, Льюис. Я не жестокая…и не святая.

Льюис слегка провел своими длинными пальцами по моим скрещенным ногам под

столом. Он точно знал, что он со мной делал, вот подонок. В то время как это становилось

самым долгим завтраком в моей жизни, мы продолжали наше беззаботное свидание. Мы

пошли прогуляться по парку. Он указал на что-то вдалеке, что выглядело как подвешенные

железнодорожные рельсы.

– Посмотри туда. Это эстакада. «Бруэл Индастриз» собирается построить городской

парк, висящий прямо в воздухе – именно там. Это старые железнодорожные рельсы, но

мы собираемся принять участие в проекте и превратить их в оазис посреди этих бетонных

джунглей. Что ты думаешь об этом? – Спросил он.

Я думаю, ты идеален, подумала я, но вслух сказала:

– Я думаю, это самая крутая вещь, которую я слышала, - Это вызвало у него

широкую, демонстрирующую ямочку улыбку. Мы остановились у скамьи, все еще

держась за руки, все еще жадно оценивающие друг друга, прежде чем присесть.

– Назови мне свою любимую книгу? – Спросила я у него.

– Это просто. «Больше надежды», и в последующем, это также стало моим

любимым фильмом, - быстро ответил он.

– Окей, Пип, какой твой любимый цвет? – Я продолжала задавать вопросы.

Льюис засмеялся и сказал:

– Такое чувство, что я вернулся в старшую школу.

Но мне это нравится. Что ж,

вчера я думал, что мой любимый цвет красный, как цвет моей Феррари…но после

прошлой ночи это, однозначно, тот оттенок розового, которого были твои соски.

Это заставило меня покраснеть. Я игриво толкнула его, только чтобы он обратно

наклонился ко мне и поцеловал кончик моего носа.

– Две вещи, которые ты взял бы с собой на необитаемый остров? – Я продолжала

закидывать его вопросами.

– Еще один простой вопрос. Я бы взял с собой одну сексуальную Эмили Маркус,

конечно, и пожизненный запас Twizzlers [лакричные палочки – прим. переводчика].

Я смеялась так сильно, что начала икать. Когда моя икота прошла, я поняла, что

обязана узнать:

– Почему Twizzlers?

Наконец, мы решили присесть, на ближайшую пустую скамейку. Льюис положил

мои ноги себе на бедра так, что он мог водить пальцами вверх и вниз по моей открытой

коже, пока мы расслаблялись на солнце. Все его ответы заставляли меня до сих пор

легкомысленно смеяться. Он посмотрел на свои руки, ласкающие мою кожу и

заставляющие снова и снова покрываться мое тело мурашками. Затем он опустил взгляд,

чтобы встретиться с моим, прежде чем ответить на мой вопрос.

– Я не могу жить без них. Мой отец подсадил меня на Twizzlers, когда мне было

около трех лет. Я не думаю, что прожил бы без них хотя бы день. Не смейся надо мной! Я

не курю и не пью столько, сколько раньше. У меня должны быть хоть какие-то слабости,

женщина!

Я просто добавила «милый» к длинному списку его достоинств. Я спросила о его

самых продолжительных отношениях, на что он ответил только:

– Я пас. Следующий вопрос, пожалуйста, - его ответ осчастливил меня, по каким-то

непонятным причинам.

– Если бы тебе пришлось потерять одно из своих пяти чувств, какое бы ты выбрал?

Ему понадобилась минута, чтоб обдумать ответ.

– Окей, мисс Двадцать Вопросов. Давай начнем по удаленности. Если я не смогу

снова увидеть твое красивое лицо, это будет ужасно. Если я не смогу прикасаться к

каждому дюйму твоего тела, это будет катастрофа. Если я не буду слышать, как ты

выкрикиваешь мое имя, как ты делала это прошлой ночью, так потрясно кончая на моих

коленях, это будет лишь гребаной пародией. Если эти губы и эта грудь – признак того,

какая ты сладкая в остальных местах, то мне просто необходим мой вкус. Так что, хотя у