Любовь в твоих глазах

Ти Эллин

Я сама не понимаю, почему, но я плачу так горько, что начинает болеть горло. Я задыхаюсь, мне катастрофически воздуха не хватает, это что-то… Я не знаю, как все это описать и не умереть от эмоций.

— Забери! — засовываю ему в карман эти чёртовы наушники. Делаю пару шагов назад, все еще глядя на него, а потом разворачиваюсь и убегаю прочь.

Не хочу, не хочу, я не хочу!

Я не хочу и не могу поверить, что он сделал это. Зная, что у меня есть парень, спасая меня от него же он просто взял и так нагло…

Я плачу еще сильнее, размазывая остатки макияжа после тренировки и душа по щекам.

Слышу

громкий мат сзади, но стараюсь не думать о том, по какой причине его так сорвало на эмоции.

Зачем он сделал это… Мне наивно казалось, что мы подружимся. Правда. Дамир — закрытая книга, которую по одной страничке хотелось читать, открывая всё новое. Он столько раз меня спасал, он был другим рядом со мной, даже сказал “спасибо”, хотя я видела, как его ломало от этих слов. А сейчас…

Что мне делать со всем этим? Как смириться? Как смотреть в глаза Руслану и как признаться ему? Я не готова смотреть на разборки между ними, но и врать не смогу. Делать вид, что все здорово? Не выйдет. Ни черта не здорово. Я даже не оттолкнула сразу! Да я почти ответила! Позволила ему воспользоваться моей слабостью, позволила подключить язык и прикусить нижнюю губу…

Я подпрыгиваю от громкого звука гудка и поворачиваю голову. Мама. Она никуда не уехала? Ждала меня на парковке? И… и всё видела?

Еще пару часов назад мы смеялись над тем, какие у Дамира плечи, а сейчас он творит такие вещи, что эти плечи я больше в жизни видеть не хочу.

— Садись, мышка.

И она ничего не спрашивает, не дает советов, не говорит. Делает музыку потише и мы просто едем. Я даже не знаю куда. Мне так горько. Он даже не спросил меня! Господи, ну зачем…

Для него все это наверняка глупые шутки, но для меня всё гораздо сложнее. Поцелуй, который большинство молодых людей в мире не считают чем-то серьезным, для меня является очень многим. А я не готова была к этому многому не со своим мужчиной.

В ту же секунду звонит Руслан. Мне становится еще хуже и я сбрасываю вызов, но следом приходит сообщение, которое я не готова читать.

Если там снова намеки, я перестану верить в людей.

— Мам, зачем он так, мам? — не выдерживаю. Мне нужно проплакаться. Очень нужно. — Я же верила в то, что он хороший и другой. А он такой же как все они, да? Ему только одно нужно. Он даже не спросил у меня! Воспользовался моментом, как самый настоящий…

— Как самый настоящий влюбленный идиот, — говорит мама, и я замираю. Даже слёзы застывают в глазах. Что? — Не смотри так, мышка. Я много лет уже живу, и много мужчин знаю, и историй любви в жизни тоже много видела. Этот парень буквально ломается рядом с тобой. Мне хватило увидеть с вами две сцены, чтобы всё понять.

Это чушь.

— Он не должен был делать это без моего согласия.

— Я его не выгораживаю. Называю причину.

— И он никогда не говорил мне даже чего-то приблизительного, — всхлипываю. Остановка истерики от секундного замешательства и шока прошла, и мне снова становится тяжеловато дышать. — Он наоборот ледяной как айсбрег.

— Возможно, для этого есть причины, — она пожимает плечами так просто, словно ничего не произошло. Для меня одной поцелуи — это не шутки? — Я не призываю тебя разбираться в этом. Я просто называю очевидную причину. Не плачь, мышка, — она тянет руку ко мне и поглаживает меня по щеке, пока мы стоим на светофоре. — Жизнь,

к сожалению, очень непредсказуемая штука. К папе или ко мне?

— К папе. Он в командировке, а я хочу только спать.

— Обещай не плакать весь вечер, а просто отпустить ситуацию. Подумай обо всем завтра, хорошо?

— Обещаю, мам.

Но не сдерживаю обещание.

Потому что как только оказываюсь одна в своей комнате, меня прорывает.

Ну как это вообще? Ну почему все это произошло? Чем он думал? Зачем?

В голове столько мыслей, что она лопается. Я пытаюсь расставить их по полочкам, но не выходит. Там каша, причем из горечи и боли, и ничего вкусного в этой каше совершенно нет.

Я намеренно игнорирую звонки и сообщения от Руслана. Я не могу умолчать все, что случилось, но и рассказать ему тоже не могу!

Мне плохо и больно.

Мне казалось, что Дамир стал каким-то островком спокойствия, хотя таковым он не выглядит вовсе. Но рядом с ним все было иначе. Я чувствовала себя спокойнее чем с кем либо, я могла доверять ему и будучи едва знакомой с ним пойти переночевать и отчего-то быть уверенной, что не тронет. Мне хотелось, чтобы он стал более общительным, мне хотелось тянуть из него то, что ему давалось сложнее всего, просто потому что… Да не знаю я, почему. Просто Дамир другой.

Он казался мне другим.

Пока так же, как многие, не воспользовался моей слабостью.

Я не могу выбросить из головы этот момент. А еще слова мамы. Они кажутся мне полным абсурдом, но то, что было в его глазах…

Я устала. И не хочу думать ни о чем.

Хочу, чтобы приехал папа. Этот мужчина точно никогда не позволит себе обидеть меня.

Глава 21. Дамир

Я разбил фонарь у фитнес-клуба. Кулаком, одним ударом. Круглый белый плафон разлетелся на осколки в разные стороны, а из руки почти сразу потекла кровь.

Я наорал на какого-то прохожего, который толкнул меня плечом, когда я шел в магазин.

А потом выкурил несколько подряд горьких сигарет и успокоился только когда в груди уже стало больно.

Хер знает, от сигарет ли. Но меня попустило.

Почти.

Потом ещё после всех клиентов на полтора часа убил себя в зале. Целый час силовой и полчаса молотил грушу. Так сильно, что ко мне подошёл какой-то мужик и со смехом спросил, что бедная груша мне сделала.

Она — ничего.

Я сам себе сделал. И теперь ненавижу себя.

Потому что Аня меня тоже терпеть не может. Я для неё враг номер один, предатель, а ещё наверняка «такой же как все».

Ненавижу себя за то, что не сдержался. Я долгие годы убивал в себе все то, что тянулось за мной из прошлой жизни, и эмоциональность была одним из пунктов, от которых я мечтал избавиться. Я дохера сил и времени потратил на то, чтобы быть спокойным и холодным всегда. Это не была моя маска, это был я настоящий. Просто научился выражать эмоции словами через рот, а не действиями или порывами какими-то. Я научился сохранять ровное лицо и холодность во всём. Но Аня… она просто сорвала всё. Оставила первую версию Дамира: того мальчика, которого бросили в детском доме как старую игрушку за ненадобностью. Просто так вышло, что Дамир никому оказался не нужен. И Аня вернула меня в те годы. Когда эмоции были моим главным оружием в борьбе с несправедливостью мира.