Любовь в условия не входит
Шрифт:
– Танюх.
Словно всю ночь это имя держалось у него на губах и сразу сорвалось, стоило им шевельнуться. Ну, или он заснул на середине незаконченной фразы, а теперь договорил, но, наверное, зря. Таня не прониклась, а, наоборот, взревела рассерженно:
– Да сколько можно? Пошёл отсюда.
Она присела на корточки, упёрлась в спину лежащего поперёк дороги Харламова ладонями, попыталась его отодвинуть или, может, перекатить как бревно.
– Юра, реально достал. Почему до тебя никак дойдёт? Всё! Что бы ты ни придумал, бесполезно. Спи под дверью, как собака. Пиши извинения под
Парень проснулся окончательно, вылупил глаза, приоткрыл рот, видимо тоже желая что-то сказать, но Таня не стала дожидаться, резко выпрямилась, переступила через него, сделала несколько твёрдых шагов и исчезла за дверью туалета. Шпингалет изнутри звонко щёлкнул, так что было слышно даже в коридоре.
Харламов сел, оглянулся на Полину. Она опять решила не влезать, торопливо ретировалась, захлопнула дверь, да так и стояла перед ней размышляя: горе-влюблённый останется ждать, чтобы, когда появится Таня, снова жалобно канючить, или уйдёт?
Она слышала шебаршение в коридоре, зато шагов не слышала. Но через какое-то время дверь распахнулась – на пороге возникла Таня, обвела комнату взглядом, полным подозрительности, убедилась, что всё чисто, и с облегчением выдохнула.
– Ну наконец-то. Надеюсь, это было в последний раз.
Следующие несколько минут она хранила непробиваемое молчание и только когда, сидя за столом, пили кофе, высказалась, опять непонятно кому адресуя свой монолог: вселенной, лично себе или Полине, в качестве назидания и предупреждения.
– Вот даже если бы жутко любила, всё равно бы не стала так таскаться, доставать, навязываться. Ну всё ведь наоборот. Никакого сочувствия не испытываешь, никакого раскаяния и желания что-то наладить. Только раздражение. И презрение. Понятно же, что ничего не выйдет. А все эти подвиги напоказ – такая фигня. Блестящая пыль в глаза. Красивые стразики на уродском платье. При первом же случае осыплются. И что останется? Реальность как она есть. Всё тот же придурок и ты – полная идиотка, которую опять купили на эффектный поступок. Оценивать не по нему надо, а как всё в обычной жизни. На один раз любого хватит. Особенно по пьяни заснуть под дверью. А потом опять: «Прости, Танюх, но сердцу не прикажешь».
13
13
Особо торопится некуда, времени ей отведено до конца семестра, то есть до лета, целых четыре месяца. Но в начале срока он всегда представляется большим и кажется, что сто раз успеешь, а потом приходит внезапное осознание: вот он дедлайн – уже на носу, а у тебя дело практически с места не сдвинулось. Возможно, к данной ситуации все эти размышления и выводы не очень подходят, особенно слово «дедлайн», но не в том суть. Полина никогда не любила откладывать.
Но, как назло, ничего подходящего в голову не приходило, только бесконечно вертелся в сознании предложенный поцелуй с преподом, хотя именно его Полина сразу отмела. Вряд
И всё же – что бы такого придумать? Сколько раз Полина перед сном настраивалась на нужные мысли. Раньше частенько срабатывало, если правильно озадачиться проблемой, подсознание само подкидывало решение, через сновидения. А тут – ноль эффекта. Снилась какая-то ерунда: родители, сёстры, дом, много разных домов, даже атака пришельцев из космоса и авиакатастрофа. Всё не то.
Очередной учебный день закончился, Полина вышла на улицу. Холодный пронизывающий ветер дунул прямо в лицо. Она поёжилась, не спеша шагнуть вниз по ступенькам крыльца, застыла на месте, полезла в карман куртки за перчатками, а пока натягивала их, оглянулась. Непонятно, зачем. Вроде бы не было причины. Да точно не было, но вдруг захотелось.
Полина обернулась, скользнула взглядом по ряду больших прозрачных дверей и едва не вздрогнула, когда увидела сквозь стекло. Сначала Мартина, а потом Ваню. Того самого. Он шёл чуть впереди и уже протягивал руку к двери – сейчас толкнёт и распахнёт. И… и…
Тогда оно и пришло в голову, вспыхнуло сигнальной лампочкой в тёмной лабиринте и показало – вот возможный выход. Не факт, что выведет куда надо, но ты попробуй. А вдруг?
Ну да. Почему бы и нет? Полина резко выдохнула и сорвалась с места.
Это, конечно, вряд ли сильно удивит и поразит, но ведь чувства подходят разные, и не заметить Полину Ваня точно не сможет. К тому же чувство вины на некоторых воздействует ещё и сильнее. Сколько раз в кино всё начиналось с момента, когда кто-то попадал под колёса чьей-то машины. Правда, без летального исхода и даже без особых травм.
Бросаться под Ванину тачку Полина точно не собирается – не настолько она дура. Но и подобная ситуация прокатит (хочется надеяться). И даже если будет немного больно – много не надо! – ради такого случая она готова и пострадать.
Полина даже чуть отвернулась, чтобы получилось действительно неожиданно и более натурально, пусть и гораздо страшнее – вдруг она ошибётся в расчётах и всё-таки получит по полной.
– Ой!
Вообще-то она не головой ударилась, а коленкой – нарочно выставила, чтобы потом со звездой во лбу не ходить, – но всё равно чувствительно, и восклицание получилось вполне искренним. Полина ладонями прикрыла лицо, специально посильнее надавила пальцами на лоб, чтобы пятно красное осталось.
– Ты как? Жива?
Она закивала головой, не отрыва ладоней от лица.
Кто-то аккуратно приобнял её, отвёл в сторону от дверей. Сквозь просветы между пальцами толком не получалось разглядеть. Ваня или досужий Мартин?
– Извини. Я не заметил. Я не хотел.
Ваня.
– Я понимаю, что не хотел. Всё нормально.
А он ухватил за запястья, попытался отвести её руки от лица. Не грубо, не настойчиво, просто аккуратно обозначил стремления, и Полина поддалась. Только вот это уже был Мартин, она ошиблась. Тот едва заметно ухмыляясь, уставился прямо в глаза.