Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой
Шрифт:
«Я дарю тебе свое покровительство, пусть хоть на время пути, а ты отплати мне тем, что я желаю!» – вкрадчиво напевала та пресловутая лютня.
– О, мадам, – Ральф отвел ветку, что склонилась прямо над тропой. – Мне приходилось бывать и не в таких переделках. Однажды, вот так же в таверне, в Хихоне [35] , мне пришлось перерубить столешницу пополам… почти пополам, – с улыбкой поправился он. – Эх, крепок был дуб…
«Тоже спасал леди, попавшую в неприятность? Или просто любитель подраться?» – первое предположение неприятно кольнуло Мод, но она не смогла не улыбнуться
35
Хихон – порт в Испании.
«Он красив… Нет, – тут же поправилась Мод, – не красив, но что-то в нем есть… очень привлекательное… Да, да, именно привлекательное!» – Она чуть зарделась под его внимательным взглядом.
– Но вы очень смелы, мадам, – сказал он. – Только не стоит больше браться за дела, которые надлежит делать мужчинам.
– Я вовсе не смелая, – ответила она. – Мне было страшно, ужасно страшно, и ночью, когда на нас напали, и сегодня в трактире… Очень страшно! Но мне обязательно нужно попасть в Лондон – и как можно скорее. И нет никого… Вернее, так получилось, что мне не на кого рассчитывать, кроме как на себя.
«Что там у нее, в Лондоне? – думал Ральф, слушая ее очередное путаное объяснение. – Не поверю, что она отправилась в гости к отцу вот так, одна, да еще с ведома мужа! Хотя мне-то какое дело до ее истории и до ее мужа? Вероятно, дряхлый, ни на что не годный старец, возжелавший юную деву в свою холодную постель. Или он один из тех, что не находят себе места?»
Он усмехнулся. Последнее явно относилось к нему самому. Но вот он вернулся – и что получил?
Пора было возвращаться на постоялый двор, но он не спешил, оттягивая время, откровенно любуясь пылающей щечкой, что была видна из-под чепца.
– Рассчитывать только на себя? – все же переспросил он. – Надеюсь, что с вашим отцом или… мужем не приключилась беда?
Он мог бы сейчас сгрести ее в объятия, она была всецело в его власти, но Ральф просто дотронулся до ее руки, словно боялся спугнуть.
«Diablo, Кардоне, ты помешался рассудком, обращаясь с женщиной, словно она хрупкий сосуд!»
– Не бойтесь, можете не отвечать, мне нет до этого никакого дела. Лучше расскажите… расскажите…
Он растерялся. Дьявольские козни! Просить ее рассказать о рукоделье, чем там обычно занимаются женщины?
– …расскажите о вашем поместье, красивы ли там места? – наконец нашелся он.
– Очень красивы, – сказала она, взглянув ему в лицо.
«А у нее серые глаза», – вдруг подумал Ральф.
Тем временем лес поредел, и через несколько десятков шагов они вышли на луг, что спускался к реке. В этом месте Кам расходилась на два рукава и вновь сливалась в единое русло, образуя остров, живописно-зеленый с курчавыми белыми пятнами пасущихся там овец. За рекой высились башни и стены университетских зданий.
– Что ж, дальше верхом? – спросил он, остановившись, похлопал рыжего по холке, поправил седло и вопросительно уставился на леди Вуд. Ему хотелось, чтобы она ответила.
– Да, как скажете, – осторожно промолвила она своим грудным голосом, шагнула к нему, и вдруг покраснела, глянув в упор, остановилась, прижав палец к губам.
– Едем, – медленно повторил
Что ж, он сделал все, что мог, она сама приблизилась к нему и вот так посмотрела в глаза. И зачем это было делать? Бог свидетель: он боролся с искушением, которому подвергла его эта леди Вуд, нежной ведьмой явившись на ночной дороге и так упорно претендуя на место в его седле. Он не стал больше противиться желанию, забыв про хрупкость сосуда – все равно ей некуда деться от него здесь, над рекой Кам, – он просто обнял ее и потянул к себе. Вряд ли бы она смогла вырваться из его рук, если бы даже очень захотела. А дальше он все-таки добрался до вожделенных губ, упрямо и, возможно, грубо для нее, но сейчас это не имело значения. Как давно он не целовал женщину…
Мод не поняла, как это произошло. Она шагнула к лошади, а оказалась в объятиях Кардоне. И не просто в объятиях – он целовал ее! Его губы напористо смяли ее рот, жарко прильнули к губам.
Это оказалось для нее полной неожиданностью. Он все время злился на нее, ей казалось, она не нравится ему, раздражает. Когда Мод шагнула к лошади и наткнулась на его пристальный взгляд, то смутилась при мысли, что ей вновь придется сесть с ним в седло и волей-неволей оказаться в его объятиях, которые – она призналась себе в этом – были ей приятны. Но она и представить не могла, что он захочет поцеловать ее, вот так… крепко сжав, словно пойманного кролика, и жадно впившись в ее губы. До этого она целовалась всего один раз, с Роджером, но он был робок и нежен с ней. Поцелуй Кардоне не был похож на тот, совсем не похож.
Застигнутая врасплох, Мод в первое мгновение оцепенела, а потом рванулась из его рук, но он крепко держал ее в своих объятиях, показавшихся ей теперь железными тисками. Она ударила его ногой по сапогу, упираясь руками в грудь, и резко откинула голову, отвернув ее в сторону так, что у нее заломило шею.
– Как… как вы смеете?! – выдохнула она.
– Смею, потому что слишком долго прожил с вами в одном седле! – заявил он, не отпуская ее. – Разве я не заслужил небольшую награду за свои труды?
Награду?!
Мод разъярилась. Ему мало денег, которые она ему обещала?! Он еще хочет с ней «развлечься», как те солдаты, от которых спас? Спас, чтобы самому воспользоваться ею на правах сильного?
– Вам следовало сразу предупредить, какую награду вы потребуете в довесок к вознаграждению, – прошипела она. – Это было бы куда честнее с вашей стороны, чем сначала выступать в роли благородного защитника, а потом…
Голос ее дрогнул и прервался. Они здесь одни, он может сделать с ней все, что захочет, и на помощь к ней уже никто не примчится, потому что ее единственный спаситель, человек, которому она так безоглядно и наивно доверилась, сейчас держал ее против воли и явно был намерен получить свою «награду»…
Ужас и отчаяние охватили девушку. Не сознавая, что делает, повинуясь яростному желанию вырваться на свободу, Мод потянулась на цыпочках, вцепилась зубами в его шею, наполовину прикрытую смятой стойкой полотняной рубашки, и почувствовала вкус его крови на своих губах. И свободу. Кардоне все же отпустил ее – был вынужден отпустить. Поминая нечистого, он резко отставил ее в сторону, сердито говоря что-то о поцелуе… Или о том, что она сошла с ума…
Мод не слушала его. Она бросилась от него прочь, не разбирая дороги, не думая, куда бежит и что будет делать. Сейчас в ней билась одна мысль: скрыться, спастись…