Любовь-война
Шрифт:
Выбираюсь на берег, перевожу дыхание и отжимаю короткие волосы, освобождая их от влаги.
Андрей ждет меня, примостившись на небольшом корявом бревне у воды. Из его рта задорно выглядывает травинка, а зеленые глаза смотрят внимательно и немного насмешливо.
– Ну что, в очередной раз доказала, что у тебя есть яйца?
– с легкой издевкой в голосе интересуется он.
– Не завидуй, Шульц, у тебя тоже когда-нибудь отрастут, - в тон ему отвечаю я.
Он теснится, освобождая для меня место на бревне, и я сажусь рядом.
– Прекрати, щекотно же!
– Ого, Крис, у тебя соски торчат!
– заявляет Шульц, нагло таращась на мою грудь.
– Это от холода!
– краснея еще больше, прикрываюсь руками.
– Да ладно, бро, ты че, расслабься, - он со смехом шлепает меня по коленке.
– Мы ж с тобой друзья! Ты для меня бесполое существо!
А вот это обидно! Нет, он, конечно, прав, мы с ним друзья и все такое... Но быть бесполым существом мне как-то не очень улыбается.
Не дождавшись моего ответа, Андрей соскакивает с бревна и бежит к пацанам, которые бурно спорят о том, кто следующий будет прыгать с тарзанки.
Однако я не иду вслед за ним. Продолжаю сидеть на больно царапающей попу коряге, предаваясь горестным размышлениям о причинах этого его заявления. Может, он так сказал из-за того, что у меня грудь слишком маленькая?
Опускаю взгляд и со скепсисом начинаю разглядывать свои холмики. Ну да, небольшие, конечно, но вполне себе женственные. И вроде даже симпатичные. Почему тогда бесполое существо-то?
Андрей
Сегодня Крис ночует у меня. Ее родители уехали к родственникам, а Левчик заплатил ей пятьсот рублей за то, что она согласилась провести ночь в другом месте и не мешать ему и Нику "строить романтик" с их девушками.
На эти деньги мы с Крис накупили в магазине кучу всякой всячины: чипсы, газировку, жевательный мармелад и несколько плиток шоколада. Обложившись всем этим добром, мы закрываемся у меня в комнате и включаем наш любимый фильм про Халка.
После активного дня, проведенного на озере, в теле скопилась приятная усталость. Я блаженно вытягиваю ноги и закидываю в рот крупную чипсину, предвкушая очередную разгромную сцену, где ученый Брюс Беннет превратится в зеленого великана и станет яростно крушить все вокруг.
Однако моим ожиданиям не суждено сбыться. Внезапно экран телевизора гаснет, и в комнате воцаряется кромешная тьма.
– Это че еще такое?
– удивляется Кристина.
– Не знаю, - безуспешно жму кнопку включения на пульте.
Через пару секунд в комнату залетает мама. Это я по голосу понял.
– Свет отключили, - констатирует она.
– Наверное, уже до завтра.
– Ну вот, - разочарованно тяну я.
– Мы даже фильмец досмотреть не успели.
–
– ей ничуть нас не жаль.
– Да и время уже позднее! Давайте-ка спать!
Перечить моей маме - гиблое дело, и мы с Крис прекрасно это знаем. Задевая углы и спотыкаясь об плинтусы, расстилаем кровать, и девчонка забирается на нее с ногами. Во время наших совместных ночевок я уступаю ей свое спальное место, а сам ложусь на матрасе на полу. У нас так с детства повелось.
Принимаю горизонтальное положение и несколько минут слушаю тишину. Сна нет ни в одном глазу и я, слегка повернув голову, гляжу на подругу.
– Крис, ты спишь?
– шепотом интересуюсь я.
– Нет, а ты?
– Нет.
Повисает небольшая пауза, а затем я продолжаю:
– Слушай, ты извини меня за мои слова перед твоим прыжком с тарзанки. Я знаю, что ты очень храбрая, даже храбрее, чем многие пацаны в стае. Меня иногда поражает твое бесстрашие, ты ведь совсем-совсем ничего не боишься!
– Спасибо, - Кристина поворачивается набок, я вижу, как в темноте поблескивают ее черные глаза.
– Но на самом деле это не так.
– Что именно?
– Ну, что я ничего не боюсь.
– А что, боишься?
– не веря своим ушам, я приподнимаюсь на локте.
– Ты умеешь хранить секреты?
– немного помолчав, отзывается Крис.
– Конечно, бро, я могила!
– Поклянись на мизинчике, что никому не расскажешь, - девчонка протягивает мне руку.
– Клянусь, - обхватываю ее мизинец своим.
– Как думаешь, почему я никогда не езжу в лифте?
– Потому что взбирание по ступенькам - это тоже спорт?
– неуверенно отвечаю я.
– Нет, потому что я очень боюсь маленьких закрытых пространств.
– Да ну?
– я аж сажусь от удивления.
– Так у тебя, получается, эта... Ну... Блин, как ее?
– Клаустрофобия, - подсказывает Крис.
– Да, именно она. Как-то в детстве, еще до переезда сюда мы с родителями ходили в парк аттракционов, одним из которых была зеркальная комната или точнее зеркальный лабиринт. Я зашла туда вместе с другими ребятами, а потом потерялась. Начала паниковать, звать на помощь, но поблизости никого не было... Я жутко испугалась, пространство давило, мне казалось, что я начинаю задыхаться в этом беспросветном лабиринте...
– И как ты выбралась?
– Я начала так истошно вопить, что на мои крики сбежались сотрудники парка. Они вытащили меня из лабиринта в полубессознательном состоянии.
– Обалдеть, - потрясенно выдаю я.
– Но что именно тебя так напугало?
– Не знаю, не могу объяснить. Там было так тесно... Создавалось ощущение, будто я вот-вот задохнусь... Словно меня в гроб заживо положили, понимаешь?
– Жуть, - ежусь я.
– Вот такая вот история, - подытоживает подруга.
– С тех пор я в лифты и другие замкнутые пространства ни ногой.