Любовь заказывали? (сборник)
Шрифт:
Томка подняла голову:
– А если я здесь останусь?
– На ночь? – спросил Глеб. – Конечно! Не в темноту же ехать.
– Ты все понял, Глебка, не придуривайся, – всхлипнула Тамара. – Если я навсегда здесь останусь?
– Нет, – после паузы сказал Глеб. – Этого делать не стоит.
– Ну, значит, так тому и быть, – улыбнулась Томка сквозь слезы. Эта женщина умела держать удар. – Я поехала, Глебка.
Она закрыла глаза, прижалась губами к его губам. И сама же первая отшатнулась. Села за руль, помахала ему рукой в перчатке. Слоноподобный
Железнов остался один. Постоял немного, пока исчез шум удалявшейся машины. Свет от нее исчез еще раньше, когда «Лендкрузер» свернул за поворот.
Темнота и тишина навалились одновременно. Но если темнота хоть чуть-чуть разбавлялась небесным светом да дальними огоньками Синдеевки, то тишина была полной, абсолютной.
Глеб повернулся и зашагал в сторону дома. Его шаги гулко отдавались в темноте.
Сверху на него смотрели густо высыпавшие звезды и еще не набравший силу серпик луны.
А с заросшего лесом пригорка – внимательные желтые глаза, одинаково хорошо видевшие и днем и ночью.
Волк дождался, пока Глеб дошел до околицы, после чего неуловимым и абсолютно бесшумным движением исчез, растворился в ночи.
А может, его и не было вовсе.
Любовь заказывали?
(Муви-стори про любовь)
1
Сергей Петрович Фролов аккуратно припарковал свой старый «Мондео» к высокому бордюру и не торопясь направился к заведению. Торопиться он никогда не любил в отличие от своих дружков, а по мере приближения к полтиннику его походка и вовсе стала степенной.
Вот и она, родимая. Или – оно? Называлось заведение все время по-разному – то столовая, то кафе, а теперь вот кафе-бар, – но суть его оставалась всегда единой: выпить и закусить.
Разве что в советское время здесь выпивали тайком принесенное с собой и разлитое под столиком. И еще тут было позабегалистее и воняло хлоркой.
Нынче, с появлением качественных и недорогих стройматериалов, все стало выглядеть представительнее, даже запах дезинфекции сменился на какой-то ароматизатор. Ну и конечно, присутствовали вечные запахи кухни, которая, кстати, не отличаясь изысканностью, всегда была здесь достаточно вкусной.
Прямо у входа в бар стоял спортивный велосипед, примотанный цепью с замком к нетолстому тополю.
«Значит, Леха уже тут», – отметил про себя Фролов. Узнать Леху по его велосипеду можно было и десять, и тридцать лет назад. Понятное дело, опять-таки с поправкой на текущий момент: сначала это были советские велики (последний из них, шикарный и дорогой – аж за 93 рубля! – «Турист» с переключением передач, они отвоевали в спортмаге на Авиамоторной у целой толпы вьетнамских студентов, которые пачками вывозили двухколесный транспорт на родину). Потом – импортные. А сейчас, наверное, уж какой-нибудь совсем навороченный: Фролов лично наблюдал, как Леха перепрыгивал на своем дрыне через садовую лавочку.
«Вот ведь старый дурак! – подумал о дружке Сергей Петрович. – Навернется он когда-нибудь наверняка, и хорошо, если шею себе не сломает».
Фролов печально вздохнул: жизнь подошла к тому порогу, когда потеря дружка становится уже похоронами изрядной части себя. Потому что новых дружков завести теперь – вряд ли.
Так же как вряд ли когда повторятся детские годы и веселые институтские денечки.
– Ох-ох-ох, – прокряхтел Сергей Петрович, поднимаясь по ступенькам крыльца. Ступенек было пять, когда-то – щербатых и без краев, нынче – аккуратно подлатанных и покрашенных.
Фролов ступеньки не считал, просто столько раз по ним поднимался, что ощущал их автоматически. И вообще по зальчику он мог бы с закрытыми глазами ходить.
Леха действительно уже сидел за столиком, их любимым столиком у окна. Больше в заведении никого не было, даже персонал куда-то попрятался.
– Ну, ты как старый пердун ходишь, – с досадой встретил его дружок. – Голова вниз, брюхо вперед и очень-очень не торопясь.
– Это тебе постоянно двадцать, – беззлобно огрызнулся Фролов. – А мне чуток побольше.
– Если б ты поменьше жрал и побольше двигался, тебе б тоже было двадцать, – продолжил резать правду-матку Леха. Он уже давно и безуспешно пытался приобщить Фролова к здоровому образу жизни.
– Каждому – свое, – беззлобно отмахивался Сергей Петрович, усаживаясь за столик и платком промокая вспотевшую лысину.
На самом деле не был он никаким старым пердуном, здоровья еще хватало – например, ближайшие десять часов после ланча с друзьями он собирался провести за рулем, и путь в Северную столицу проходил отнюдь не по хайвею.
Но держать грудь колесом ему просто было в лом. Да и не для кого. Это раньше перед девками гоголем ходили. А теперь перед кем выпендриваться? Перед Лехой, что ли?
– А где наш Паша? – с ударением на втором слоге произнес имя третьего дружка Фролов.
– Отзвонился, что задерживается, – ухмыльнулся Леха. – Путин, наверное, вызвал. Пятки почесать. – Леха, как старый демократ, не любил ни Путина, за которым подозревал привычные диктаторские замашки, ни нынешней работенки их третьего друга, Павла, который, по мнению Фролова, сделал отличную карьеру в медийном бизнесе, а по мнению Лехи – продал душу Мамоне, причем – не задорого.
Впрочем, такая оценка не мешала ему радоваться при появлении Павла Кудряшова, или Паши (именно с ударением на втором слоге, потому что Кудряшов всегда, еще с юности, демонстрировал окружающим свое вельможное внутреннее самоощущение).
– Сказал – «черт», он и появился, – заметил Леха, бросив взгляд в окно. Там, пытаясь угнездиться у бордюра, уже парковался чудовищных размеров черный джип североамериканской выделки. Не сумев влезть в щель, джип просто переполз высокий бордюр и встал прямо на газоне под тополем.