Шрифт:
Глава 1
Сквозь высокие витринные стекла Сержу было видно, как Долли подходит к его стоящей у бордюра «девятке» и берется за ручку дверцы.
«Сучка, – раздраженно подумал он, провожая ее глазами, – злая, продажная сучка…»
Долли еще раз помахала ему рукой и села на место водителя.
Звука захлопывающейся дверцы Серж не услышал. Вместо него раздался грохот взрыва. Машина подпрыгнула, и вместе с языками пламени в разные стороны полетели дверки, крылья, капот, осколки стекол…
Правая задняя дверка «Жигулей» плашмя ударила по стеклам окна и влетела
Он отлетел в угол зала и с удивлением отметил, что еще жив. И сразу же подумал, что с салоном «Фаворитка» у него ничего не выйдет… Придется придумывать что-нибудь другое.
Боли не было, но в голове сильно и ровно звенело, и этот звон заглушал все остальные звуки. Серж попробовал приподняться и обнаружил, что левая рука его не слушается. Звон в голове слегка утих, и сквозь него начал пробиваться ужасный душераздирающий женский крик. Женщина на асфальте под окном салона кричала так, словно ее живьем резали на части ручной пилой.
«Долли? – подумал Серж. – Разве она может так кричать?»
Кое-как оттолкнув придавившую его искореженную дверку своей «девятки», Серж с трудом поднялся на ноги. Они дрожали.
Левая рука, слава богу, оказалась цела, хотя и сильно начала болеть, как только он встал с пола. Клиентка, сидящая в рабочем кресле, смотрела на него совершенно круглыми глазами. Губы ее тряслись, говорить не могла и только тихо подвывала от страха.
Хрустя осколками витринного стекла и стенных зеркал, Серж пробрался к окну и выглянул наружу. Асфальт под окном был залит кровью, которая растекалась лужей – все шире и шире.
В луже лежала женщина, чей крик слышал Серж. В животе у нее торчал длинный и острый осколок оконного стекла, он покачивался в тот момент, когда женщина переводила дыхание для нового крика.
Нога чуть выше колена была оторвана, из нее торчали белые осколки кости и текла на асфальт темная кровь. Лицо женщины исказила гримаса боли и крика. Оторванная взрывом нога валялась метрах в пяти – тоже в небольшой лужице крови.
Минуту он всматривался в лицо женщины, лежащей под окном.
Оно не было ему знакомо… Нет, это не Долли. Не повезло женщине, проходившей мимо по Большой Полянке. Впрочем, Долли повезло немногим больше. Ее просто разорвало взрывом на мелкие кусочки. Но хотя бы не мучалась долго и не кричала так, как эта… Долли, наверное, не успела даже понять, что произошло.
Серж снова взглянул на изуродованную взрывом женщину. Ее крик начал слабеть, и она перестала приподнимать голову – в надежде рассмотреть, что же случилось с ее ногой. Наконец она замолчала, несколько раз судорожно дернулась и затихла навсегда.
«Долли, куколка… Прощай!» – подумал Серж, глядя на лицо незнакомой ему женщины, но прощался он именно со своей Долли.
Звон в ушах несколько поутих, хотя в голове все еще гудело, ровно и настойчиво. Серж никак не мог понять, что Долли теперь не существует, хотя и отдавал себе отчет, что она умерла.
Но ведь это в его машину была заложена мина… Сволочи! Неплохая тачка была, новая, Серж на ней всего несколько месяцев и успел поездить… Жалко машину. И Долли – тоже жалко.
Серж тут же отвлекся
Кому понадобилось убивать Долли?
Никто не мог знать заранее, что сегодня она к нему явится и что он даст ей до вечера свою «девятку». Впрочем, Долли заявлялась к нему практически каждый день, и в этом не было ничего необычного. Но машину она просила крайне редко.
Выходит, убить хотели именно его, Сержа? И не дай он Долли машину, именно его, Сержа, тело было бы разбросано вечером мелкими фрагментами по кругу диаметром метров в тридцать? Долли просто спасла ему жизнь. Может быть, этим она расплатилась наконец с ним за услугу, которую он ей когда-то оказал.
«Какая странная судьба у этого необычного существа…» – подумал Серж о Долли. Всего час назад она примчалась к нему, как обычно, в слезах, с отвратительными синяками под глазами и опухшими от недавних бурных слез веками…
– Ты испортишь мне всю работу! – закричал он на Долли, когда уже заканчивал ей делать реабилитацию кожи лица, а на ее глазах в очередной раз показались слезы, и губы вновь задрожали. – Прекрати плакать. Сейчас же! Иначе эти отвратительные опухоли под глазами так и не исчезнут… Я только что обработал кожу фирменным составом, а ты вновь травишь ее слезами…
Серж, или, точнее, Сергей Ефремов, которого в косметическом салоне «Фаворитка» называли просто Серж, весь этот час проработал с лицом Долли – Долли Шлягер, своей постоянной клиентки, – и был действительно озабочен тем, что его труд пропадет даром. Долли-куколка была его особой клиенткой.
Он вновь и вновь убирал тампонами скапливающуюся в уголках глаз насыщенную солями жидкость и раздражался, злился на Долли. С ней произошла очередная «трагедия», и она, как всегда, сразу помчалась к Сержу – спасать лицо.
Серж без всякой очереди усадил Долли – куколку в резервное кресло и принялся убирать припухлости у нее под глазами.
А она время от времени принималась плакать, сводя на нет его работу.
– Долли, малышка, – уговаривал ее Серж, – ну, посмотри в зеркало. Ты же очаровательная куколка. У тебя прелестное лицо. А ты сейчас просто издеваешься над этой прелестью! Да и что случилось – то? Тебя бросил этот пожиратель бифштексов с кровью, у которого, кроме вечно стоящего члена, нет ничего – ни большого ума, ни больших денег, ни большого вкуса? Он же просто слеп и ничего не понимает в женщинах. Знаешь, куколка, он из той породы мужчин, которым не нужна женщина. Я не говорю про твою душу, малышка, но ему не нужно и твое прекрасное тело! Это просто животное, поверь мне!
Серж наклонился и зашептал ей на ухо, чтобы не слышала сидящая во втором кресле и порядком измаявшаяся клиентка.
– …Ему нужно от тебя только то, что находится между твоих прекрасных ног, только чехол для его негнущейся милицейской дубинки…
– Но, Серж, – отозвалась Долли измученным капризным голосом, – я же так любила его! Если бы в нем ничего абсолютно не было, я бы сейчас смеялась, а не плакала…
– Девочка моя! – рассмеялся Серж. – Да ты же часами плачешь по любому, самому ничтожному пустяку. Уж мне ли не знать это – я больше года слежу за твоим лицом. Что же мне – бросить все и заниматься только тобой? Ты этого хочешь?