Любовь зла
Шрифт:
Поэтому я вздохнула и попросила Анну Ивановну позвать местного завхоза, чтобы он загрузил Ярослава какой-нибудь физической работой. Однако тут же выяснилось, что у Саныча сегодня "выходной" (это значит, что вчера был весёлый вечер), и он будет не раньше послезавтра, поэтому мне придётся придумывать задания самой.
Тем временем Ярослав пошёл в атаку: принялся ловить детей по всей комнате и пытаться взять их на руки. Малыши уворачивались и убегали, а когда ему наконец удалось схватить одного мальчика, то он расплакался и опИсал агрессору футболку.
— Пипец! — выругался
— Это одинокие дети, — терпеливо объяснила я, показывая, как застирывать одежду в раковине.
Ярослав стоял рядом, голый по пояс, и я очень старательно отводила глаза от его обнажённого торса. Он не то чтобы поражал мускулистостью, но взгляд притягивал. Крупные, классических квадратных очертаний грудные мышцы, плоский пресс — без кубиков, но подтянутый, шевелящиеся от любого движения рук бицепсы… честно признаться, я такого вживую не видала никогда. У нас в деревне, конечно, ходила на речку купаться, но мальчишки там были сплошь тощие, непредставительные — на них даже смотреть не хотелось.
Я сглотнула и продолжила объяснять:
— Многих с самого рождения никто не трогал, кроме как чтобы памперс сменить или переодеть.
— Но на тебя-то они с ногами залезают, с разбега! — возразил Ярослав.
Я пожала плечами:
— Уже привыкли, я давно тут ошиваюсь. Этим детям очень трудно довериться взрослым, это результат длительной сенсорной депривации.
— О, это мне знакомые слова! — самодовольно ухмыльнулся парень, явно намекая на что-то, не связанное с детским домом, но я не стала заострять на этом внимания. Похвалила его:
— Молодец! — и вручила мокрую футболку.
Он посмотрел на неё с недоумением:
— И что мне с этим делать?
Я пожала плечами:
— Наденьте, на вас высохнет. Ну или повесьте на солнышке.
Анна Ивановна принесла нам одёжки Лёни, который наделал мокрых дел на Ярослава, а я протянула их пострадавшему:
— Нате, вот, простирните.
— Я?! — столько возмущения, будто я предложила ему залезть в ядерный реактор без защитного костюма. — Почему я?
— Вообще-то это вы напугали ребёнка, из-за вас он опИсался!
— Я не стану этим заниматься! — надулся молодой человек и скрестил руки на груди.
А мне пришла в голову гениальная мысль: вот как вытурить этого монстра с моей территории! Надо давать ему неприятные задачи. Я прищурилась и упёрлась руками в бока:
— Что-то я не припомню, чтобы инспектор разрешал вам отказываться от заданий, которые я даю! Может быть, мне позвонить вашему папе и уточнить?
Ярослав тоже прищурился, поджал губы и резким движением выхватил у меня вещи, а потом брезгливо бросил их в раковину и включил воду.
— Ручками, ручками! — наставляла его я. — Надо намылить, иначе запах мочи останется!
Скрежеща зубами, Ярослав взял в руку хозяйственное мыло и поелозил им по маечке.
— Да, да, — подбадривала я. — А теперь возьмите их в руки, потрите ткань о ткань и прополощите. Помните, как я показывала?
Я была почти уверена, что он сейчас бросит этот ужасный рассохшийся коричневый брусок в раковину или на пол, отряхнёт руки и, послав
— Что ж, — пробормотала я, расправляя шортики и стараясь сдержать улыбку. — Возможно, вы не так безнадёжны, как мне показалось сначала.
Глава 6. Трудовая травма
Ярослав
— Бать, это нереально! — начал я с уверенного, даже строгого тона. — Эта зараза заставляет меня обоссанные детские портки стирать! А не пошла бы она в баню или ещё куда подальше?
Отец только посмеивался, негромко, но злорадно:
— Наконец хоть кто-то сможет показать тебе, что жизнь состоит не только из веселья и удовольствий! Кто-то, кто ничего тебе не должен и кому нечего терять. Поди найди такого — одни трусливые холопы кругом!
— Бать, ну это же зашквар! — перешёл я к нытью, которое чаще срабатывало с матушкой, чем с ним, но надо всё перепробовать. Возвращаться в это адское местечко совсем не хотелось. — Там воняет не пойми чем и так убого всё выглядит, что впору фильм ужасов снимать, а не детей воспитывать.
— Убого! — отчего-то ещё больше развеселился отец. — А ты возьми краску, кисточки и покрась, чтоб получше выглядело. Освежителем побрызгай, наладь себе уют, — его голос становился всё суровее, а потом он и вовсе заорал: — Тебе ведь там ещё месяц регулярно бывать придётся!
Я невольно вздрогнул, но больше никак вида не подал, а вместо этого сменил тон на деловой:
— Вот-вот, здание явно капремонта требует, только я в одиночку не справлюсь. Давай, может, выделим бюджет, распланируем работы, наймём команду маляров, а я уж их проконтролирую.
— Ой, какой ты умничка! — притворно засюсюкал папа. — Всё-то он придумал, всех-то он проконтролирует… Молодец! Сразу видно, дельный парень! А уж изобретательный какой… — отец отвлёкся, чтобы налить себе чаю, а потом как будто забыл о нашем разговоре.
— Бать… — робко подал я голос.
— Чего тебе?
— Ну измени мне меру пресечения. Я ж там сдохну, под командованием этой уродины…
— Да? Может, тебя массажистом в модельный дом устроить? Совесть имей, спиногрыз проклятый! Не в шахту тебя отправил, не в карьер, не на лесосеку! Ты мне ноги целовать должен, что работа такая лёгкая, а ты… Уйди с глаз долой, не могу твою наглую рожу видеть!
Я обречённо выдохнул и поплёлся к себе.
Ну и ладно.
Подумаешь…
Что я, не выдержу какой-то с*аный месяц? Да эта шмокодявка ещё сама пожалеет, что взвалила на себя мою персону! Но надо не тупо саботировать и вести себя, как последняя скотина, а действовать тоньше. Стать ещё круче и полезнее для общества, чем она. Вот чего ни одна мать Тереза не выдержит: если рядом появится кто-то более святой и сострадательный, кого дети сильнее полюбят. Точно! Надо к ним в доверие втереться и подвинуть девчонку на пьедестале. Так, с чего бы начать…