Любовная аритмия
Шрифт:
– Мне он нужен, – шептала Татьяна.
– Ну и какие проблемы? – рассуждала Настя.
– Я так не могу. У меня семья.
– Ну и что? Живи, радуйся, наслаждайся. При чем тут семья?
– При том. Ты же знаешь, я не такая. Мне нужно, чтобы все было… правильно, что ли.
– То есть разрушить все до основания и строить заново?
– Нет, что ты! Как это – разрушить?
– Вот ты и сама ответила на свой вопрос. Значит, разрушать ничего не надо, а надо просто жить. В конце концов, у вас ведь еще ничего не было? Или было?
– Я не знаю. Для меня – было. Я с ним
– Ну да. Детский сад какой-то. Чего ты вообще тогда страдаешь?
– Я сама с собой не могу договориться! Понимаешь? Мне дико стыдно, ужасно, а с другой стороны, я очень хочу, чтобы это знакомство продолжилось.
– Тогда продолжай.
– Что, так просто?
– Да, так просто. Он чего от тебя хочет?
– Не знаю… Он мне в любви признался.
– Ну и что? Мало ли кто кому в любви признавался? Что конкретно? Встречи время от времени?
– Не знаю. Не могла же я с ним об этом говорить! Он хочет меня видеть, слышать…
– С тобой все понятно – тебе не хватает романтики и песен под луной. А для него ты, уж извини, просто удобный вариант. У тебя муж, ребенок маленький – ты их не бросишь. Не будешь ему звонить без конца, чего-то требовать…
– Ты его совсем не знаешь. Люди не такие, как кажутся, – сказала Татьяна, вспомнив Анжелу.
– Конечно, люди прекрасные и благородные, – хмыкнула Настя. – Только почему-то мне такие еще не попадались.
– Знаешь, я начала читать гороскопы, – призналась Татьяна. – Там написано, что мне надо изменить жизнь… И если честно, мне так хочется хоть что-то изменить. Я как будто застыла, остановилась и не двигаюсь.
– Вот это точно. Я бы тебе посоветовала вернуться на работу. У всех домохозяек рано или поздно начинает ехать крыша, или они от скуки становятся истеричками.
– Я не стану истеричкой, – серьезно проговорила Татьяна.
Артем звонил ей каждый день. Хоть на минуту, чтобы услышать ее голос. Спрашивал про Мусю – как она спит, что ест, во что играет. Рассказывал, что Татьяна ему снится, что он помнит, как она пьет кофе и держит чашку. Вспоминал, как увидел ее там, на море, на лестнице. Он помнил все мелочи – ее купальник, сумку, рисунок на полотенце. Как она на него посмотрела, как держала на бедре Мусю. Рассказывал про себя, про работу – Татьяна слушала и почти ничего не понимала. Не пыталась вникнуть – ей было неинтересно. Ей хотелось слушать про себя, про то, какая она красивая, единственная и его, только его. Про то, что он потерял голову прямо там, на лестнице, и до сих пор ходит в полуобморочном состоянии. От нее.
– Если мы не встретимся, я умру, точно тебе говорю, – сказал он как-то. – Завтра. Ты сможешь? Пожалуйста, скажи «да», не отказывай.
– Хорошо, – легко согласилась Татьяна. Она поняла, что они не пойдут в кафе и по Москве гулять тоже не будут.
Она согласилась, но весь вечер сомневалась – ехать или не ехать. Искала какие-то знаки, подсказки. Вечером позвонила ее мама и сказала, что завтра приедет – хочет повидать внучку.
Татьяна перестала сомневаться. У нее не хватило сил отказать себе, запретить.
Все было так, как и должно было быть – без узнавания. Она вдыхала его запах, и он был родной. И руки его были родными. Она его знала много лет. И уже не представляла, как жить без него. В голове билась только одна мысль – быть с ним, всегда. Жить, есть, спать, разговаривать. Только не терять.
Татьяна вернулась домой больная, чумная от пережитых чувств. Макса дома не было. Мама играла с Мусей.
– Как дела? – спросила у нее Татьяна и, не дождавшись ответа, ушла в комнату. Легла на диван и тут же уснула. Проснулась от голосов.
– Она просто очень устала, – говорила мама Максу.
– Я понимаю, – отвечал Макс. – Она сама не своя в последнее время.
– А ты посиди так с ребенком безвылазно, я на тебя посмотрю.
Татьяна делала вид, что еще спит.
– Ей нужно развеяться, – продолжала мама. – Я побуду с Мусей. Пусть в салон сходит, по магазинам, с подружками кофе попьет. Я боюсь, что она сорвется. От усталости.
– Конечно, конечно, я понимаю, – отзывался Макс.
Мама осталась пожить с ними – на несколько дней. Татьяна вставала утром и уезжала – к Артему. Проводила с ним день и вечером возвращалась. Укладывая Мусю, вспоминала его слова, жесты, разговаривала с ним. Понимала, что сходит с ума. Что не может без него физически – тело болело и требовало его рук.
– Что мне делать? – позвонила она Насте.
– А он что думает? – спросила Настя.
– Он? Не знаю… – опешила Татьяна.
– А что ты хочешь?
– Быть с ним. Не могу без него. Совсем, – призналась Татьяна.
– Ты уже думаешь, как признаться Максу и как переехать к Артему?
– Если честно, то только об этом и думаю.
– Это ведь твои мысли, а не его. Он, поверь мне, даже не задумывается об этом. И быстренько сбежит, как только ты заикнешься о том, что хочешь жить с ним. Зачем ему лишняя головная боль? И так отлично. Ты приезжаешь, уезжаешь. Никаких обязательств.
– И что мне делать?
– Не усложняй. Плыви по течению. Не делай резких телодвижений. Это все пройдет.
– Знаешь, он говорит, что дышать без меня не может.
– И ты веришь?
– Мне кажется, да. Мне хочется в это верить…
– Ты его совсем не знаешь. Вообще не знаешь. Чем он живет. Что у него с женой, что он чувствует. Никто до конца не знает, какой человек настоящий, когда он сам с собой или с другим, с другой. Ты же с ним не такая, как с Максом? В конце концов, тебе не восемнадцать, и он – не юноша. Вы взрослые люди. Всем понятны правила игры. Получай удовольствие, потому что это скоро кончится.
– Почему?
– Эти отношения всегда кончаются. Обычно рано, реже – поздно. У них нет будущего. И у вас нет будущего. Пользуйся шансом, пока есть возможность. Лет через пять на нас вообще никто не посмотрит. И не слишком рви душу. Потом, когда вы расстанетесь, будет тяжело восстанавливаться.
– Почему ты думаешь, что мы расстанемся?
– А ты думаешь, вы будете жить долго и счастливо и умрете в один день? О чем ты говоришь? Даже твоя Муся в такое уже не поверит.
– А вдруг это настоящая любовь? А вдруг это тот самый, мой, мужчина?