Любовная горячка
Шрифт:
Думать о Ровене было противно. Я сделала маленькую сноску на полях: «Если Грандмистрис не она, то кто же?»
Затем я перешла к заметкам о второстепенных игроках, таких как Мэллис, который работал, двурушничая при этом, на Гроссмейстера. Бэрронс рассказал, что за месяц моего отсутствия Мэллиса по-прежнему не было ни видно, ни слышно; по-моему, это означало, что ритуальное прощание с вампиром было настоящим и он все-таки мертв. Если он выжил после того, что я и Бэрронс с ним сделали, он бы наверняка давно уже вернулся к своим почитателям. Интересно, Гроссмейстер обзавелся его заместителем? Что ж, Мэллиса я сбросила
МакКейбов, О'Баннионов и различных коллекционеров созданных Феями артефактов я в расчет не принимала. В игре участвовали лишь те, кто либо сам, либо работая на кого-то, пожелавшего остаться неизвестным, охотился за «Синсар Дабх».
Всем Невидимым, попавшим в наш мир, я присвоила статус пешек. Их основным предназначением и целью было удовлетворение своих извращенных потребностей, сотворение хаоса и наблюдение за людьми. Они, судя по всему, должны были мутить воду, прикрывая Гроссмейстера и его личные планы, а затем, когда он достигнет, чего хотел, Невидимые будут служить ему. Если среди Невидимых была какая-то иерархия, то либо я ее еще не вычислила, либо она была слишком тонкой, чтобы ее можно было заметить.
Ручка застыла в начале новой страницы – я задумалась о том, не может ли, в этой игре быть других участников, до сих пор прячущихся в Тени.
«Королева Видимых», – написала я.
По словам В'лейна, ей нужна «Синсар Дабх», но зачем? Для того чтобы снова запереть Невидимых? Или ей нужны были заклинания, известные ее более темным собратьям? И что такое на самом деле «Синсар Дабх»? Я знала, что это книга черной магии, написанная Королем Невидимых, но что она делала? Почему она так всем нужна? Или у каждого игрока были свои цели и различные способы использовать ее? Что за заклинания и какая магия были записаны на ее страницах и насколько ужасными они должны быть, чтобы мгновенно поработить любого, прикоснувшегося к ним? Могут ли слова и символы обладать такой мощью? Могут ли какие-то каракули на пергаменте уничтожить любые моральные устои человека? Неужели мы сделаны из настолько податливого материала?
Я не торопилась это выяснять. Две мои встречи с Темной Книгой закончились болью и небытием, после чего я чувствовала себя слабой, как младенец, и отчаянно желала лишь одного – никогда не вступать в эту игру.
Какова роль самого Короля Невидимых? Имел ли он вес в этой игре или был просто отсутствующим владыкой?
Если бы мою Темную Книгу кто-то стащил, то, можете держать пари на собственную петунию, я бы начала искать ее. А он? Почему он не ищет ни книгу, ни меня? Все остальные ведут свою охоту. И, для начала, как случилось, что у него эту книгу забрали? В таком случае, хоть я и понимаю, что это уже типичная паранойя – благоприобретенная и, к сожалению, вполне обоснованная, – а «Синсар Дабх» вообще забирали у Короля Невидимых? Не может ли получиться так, что книга – это всего лишь наживка на очень длинной леске? И если да, то кто рыбак? И что он собирается поймать на эту наживку? И может ли Гроссмейстер оказаться лишь марионеткой в куда более темной и древней руке? Может ли оказаться, что игровое поле этой доски куда больше, чем видится мне сейчас? И не являемся ли все мы марионетками сил, о которых не имеем понятия?
Где-то по клеткам этой доски передвигалась «Синсар Дабх». Кто двигал ею? Как происходило движение? И почему?
И чья веселая шутка – вот это я действительно хотела бы знать! – могла создать такое существо, как я, способное ощутить
Я заказала еще выпивки и опрокинула очередную рюмку, исполнив ритуал, который столько раз наблюдала на работе, – глотнули, передернулись, вздохнули.
– Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?
Я подняла глаза. Это был тот самый парень с шотландским акцентом, которого я видела на кафедре древних языков, «Скотти». Тот, у которого я забирала конверт с приглашением на нелегальный аукцион. Как тесен мир. А все мне твердят, что Дублин – большой город.
Я пожала плечами:
– Конечно, почему бы и нет.
– Ага, спасибо, – сухо ответил он.
Подозреваю, он был просто не готов к такому мгновенному ответу со стороны женщины. «Скотти» был примерно одного возраста с тем парнем (с удивительными глазами), с которым работал, но на этом их сходство и заканчивалось. Его коллега был на грани перехода от парня к мужчине, с нежной кожей и стройным телом, а «Скотти» был широким в кости, плотно сбитым, в его манере ходить и двигаться чувствовалась уверенность в себе, и, несмотря на его возраст, этот мальчик уже был мужчиной.
Почти два метра роста, длинные темные волосы собраны в хвост на затылке. Золотые тигриные глаза оценивающе изучали меня. Эстроген ответил тестостерону – да, этот мальчик уже был мужчиной, – и я непроизвольно села прямее.
– За хороший скотч и милых девушек. – «Скотти» чокнулся своей рюмкой с моей кружкой пива, и мы выпили.
После пива последовала очередная рюмка: глотнуть, передернуться, вздохнуть. То холодное место в моем животе, которое было рождено одиночеством и неприкаянностью, наконец начало согреваться.
«Скотти» протянул мне руку:
– Я Кристиан.
Я протянула свою. Его рука стиснула мою ладонь.
– Мак.
Он засмеялся.
– Ты совсем не выглядишь, как Мак.
– Ладно, сдаюсь. Почему все это говорят? На кого я, по-твоему, похожа?
– В большинстве случаев Мак – это мужское имя, а в тебе, милая, нет абсолютно ничего мужского. Там, откуда я приехал, ты должна была бы представиться: «Я из клана такого-то» – а я все еще не слышал твоего полного имени.
– Ты из Шотландии.
Он кивнул.
– Из клана Келтар. Кристиан МакКелтар.
– Красивое имя.
– Спасибо. Я наблюдал за тобой с того момента, как ты зашла. Ты выглядишь… грустной. И, если я не ошибаюсь, это уже третья по счету рюмка. Когда красивая девушка пьет в одиночестве, я начинаю волноваться. С тобой все в порядке?
– Просто трудный день. Спасибо, что спросил.
Он был очень милым. А мне просто необходимо было напоминание о том, что в этом мире остались хорошие люди, я слишком редко с ними встречалась.
– Ты пишешь? – Кристиан кивнул на мой дневник.
Я захлопнула тетрадь в тот самый момент, когда он присоединился ко мне.
– Я веду дневник.
– Правда? – Он вздернул бровь, в золотых глазах засиял интерес.
Я чуть не рассмеялась. Не сомневаюсь, что он решил, будто я пишу о красивых парнях, модных тряпках и о последнем реалити-шоу по телевизору, в котором мне кто-то понравился, – в общем, обо всех тех вещах, что раньше царили у меня в голове. Хотела бы я пододвинуть к Кристиану тетрадь и посоветовать прочитать страницу-другую. Интересно было бы посмотреть, захочет ли он и дальше сидеть рядом со мной. После трех рюмок я была вполне способна на такой поступок.