Любовная история виконта

Хантер Джиллиан

Где-то за стеной раздался осторожный скребущий звук.

– Боже правый, что это?

Он улыбнулся с виноватым видом:

– Ничего особенного. Крысы.

Хлоя отшатнулась от гнилой балки и прошептала:

– Крысы.

Но вопреки его ожиданиям в голосе ее не было ни страха, ни отвращения, только жалость. Это совершенно обезоружило Доминика.

– Ах, Стрэтфилд, несчастный дух. Как ты можешь жить в таких условиях?

До чего же непредсказуема эта Хлоя Боскасл! Да, такую не запугаешь. Такая, свалившись с лошади, тотчас же снова вскочит в седло. Видимо,

потому, что выросла в обществе очень буйных молодых лордов.

– Устраиваюсь, как могу. Конечно, моему камердинеру очень трудно брить меня в потемках, и я все время вдеваю в манжеты запонки не из той пары. Но в общем и целом устроился с комфортом.

– Но как же тебе здесь одиноко. О чем ты думаешь, сидя в тишине и темноте?

Он внимательно посмотрел на ее лицо: при свете свечи оно казалось еще нежнее, еще очаровательнее.

– Сначала я думал только о мести. Изобретал всевозможные способы, в том числе варварские.

Она не смутилась под его пристальным взглядом.

– Принимая во внимание, как с тобой поступили, это вполне естественно.

– Может, и так. Но в последнее время я все чаще думаю о другом.

– О чем же?

Он приблизил лицо к ее лицу, вдохнув восхитительный аромат ее кожи. И сразу ослабел от прилива желания. Неужели она не догадывается, что отвлекает его от мысли о мести? О том, что он мечтал привести ее в свое логово, раздеть при свете свечей и любить всеми доступными для смертного способами.

– Скажи наконец, какие мысли отвлекают тебя от мыслей о мести? – не унималась Хлоя.

Он сжал челюсти. Она бросила ему вызов, что еще сильнее разожгло его страсть. Очень медленно, не сводя с нее горящих глаз, он стал стягивать перчатки. Затем положил ладони ей на затылок и привлек к себе.

Его губы коснулись ее губ, язык проник ей в рот, он обхватил ее за талию. Хлоя издала стон, такой тихий, что он едва не зарыдал – так ему хотелось обладать ею.

– Мысли о тебе… – Это признание вырвалось из самой глубины его души. – Я думаю лишь о том, чтобы прикасаться к тебе тысячью разных способов и…

Она закрыла ему рот поцелуем. Доминику показалось, будто мир перевернулся. Рука его скользнула ей на живот, на грудь. Ее тело обмякло, стало податливым. А ее поцелуй – требовательным. Покоренный отвагой Хлои, Доминик передал инициативу ей в руки.

Податливая. Или соблазняющая. Не всели равно, в каком именно качестве он получит свою барышню. Если все-таки получит. Дыхание его участилось, он сжал ладонью ее грудь. Он для нее источник наслаждения. Она воспламеняет его. Ее пышное тело манит, взывая к самым примитивным и опасным инстинктам.

Он коснулся ее соска и был вознагражден нежным вздохом. Сжал ладонью вторую грудь, наслаждаясь ее сладостной тяжестью, ощущением тонкого шелка платья – единственной преграды.

– Вот об этом, – сказал он срывающимся голосом, – об этом я думаю, сидя в темноте. О тебе.

– Ну не все же время?

– Почти все.

Его руки скользили по ее шелковистой коже. Он представил себе, как ее теплое тело станет горячими ножнами для его жезла страсти.

Сладостная пытка. Как

же они подходят друг другу. Его возбужденная плоть ткнулась в нежный холмик меж ее ног, суливший блаженство. Ее юбка зацепилась за выступ засохшего цемента. Она отцепила юбку, посмотрела ему в глаза. И замерла. Губы ее были влажны и блестели в полумраке. Должно быть, по его глазам она догадалась, как сильно он нуждается в ней. Он и не пытался это скрывать. Пыл желания обжигал его. Вдруг он заметил, что дрожь пробежала по ее телу. Неужели она обиделась? Или испугалась? Почувствовала, что он очень близок к тому, чтобы разорвать на ней платье?

Она улыбнулась, и пытка неизвестностью закончилась. Доминик вздохнул с облегчением. Хлоя облизнула припухшие губы.

– Ну не можешь же ты постоянно думать обо мне. Чем еще ты занимаешься здесь, в подземелье?

– Иногда читаю, – ответил он. – Или упражняюсь в фехтовании. Мой дядя когда-то преподавал технику Анджело в Венеции. Он научил меня всему.

Хлоя вгляделась в сумрачный коридор, убегавший вдаль.

– Куда ведет этот коридор?

Доминик заколебался. Может, сейчас он и держит Хлою в объятиях и она в его власти, но ее нескольких слов будет достаточно, чтобы погубить его. Впрочем, он ей уже полностью доверился, так не все ли равно, будет она знать больше или меньше?

– Этот тоннель ведет к заброшенной мельнице на околице деревни. Вернее, к целой сети тоннелей, которыми контрабандисты в свое время изрыли весь склон за поместьем. Контрабандисты сплавляли по ручью, на котором стоит мельница, свой товар к морю. А мне этот ручей служит ванной, хотя и холодноватой, но вполне сносной. Я выхожу туда в полночь.

– И никто тебя ни разу не видел?

Он поморщился:

– Ни разу, до того памятного вечера, когда мне пришлось укрыться от преследования в твоей гардеробной. Я знал, что рискованно расхаживать по лесу, но уж очень мне захотелось побродить на свободе.

– Как долго ты сможешь скрываться в подземелье собственного дома?

– Сколько угодно. Если ты сохранишь мою тайну.

– Но сэр Эдгар – твой родственник, он образованный человек и профессиональный военный. Почему бы тебе не обратиться к нему за помощью? Или сэр Эдгар из тех зануд, которые считают, что все должно быть по закону? У него должны быть связи, влиятельные друзья…

По презрению, отразившемуся во взгляде Доминика, Хлоя все поняла.

– Так это он?! – воскликнула она не веря своим ушам. – Твой родной дядя? Не может быть. Как ты можешь его подозревать в подобной подлости?

– Я не подозреваю. Я знаю.

– Откуда?

Доминику не хотелось отравлять те немногие мгновения, которые он мог провести наедине с ней.

– Я доверился тебе, Хлоя. Так доверься и ты мне. Я узнал голос убийцы, который ударил меня кинжалом. И хотя лицо его было скрыто маской, его голос я не мог спутать ни с каким другим.

– Поскольку Сэмюел уже мертв, то все твое состояние переходит к сэру Эдгару, – едва слышно произнесла Хлоя.

– Именно.

– А Брэндон… О Боже! Доминик, значит, он повинен и в смерти моего брата?!