Любовная косточка

Лакомка Ната

— Будь он сам хоть трижды король — это его дело, — сказала Клер со значением. — Дедушка перед смертью оставил кафе тебе, и ты не имеешь права предавать его доверие.

— Да какое доверие! — простонал Жюль.

В это время зашипела плита, и Клер бросилась спасать лук, который чуть не подгорел. Она ворошила деревянной лопаткой подрумянившиеся полукольца острого белого лука и метала в брата не менее острые взгляды:

— Я тебя предупредила, Жюль.

— Я понял, — кисло отозвался брат, напяливая колпак и снова занимаясь бульоном.

Клер

замерла, прислушиваясь, склонив голову к плечу.

Зазвонил колокол — монотонно, долгими длинными ударами.

— Свежий улов прибыл, — сказала она, снимая передник и укладывая нож в маленький деревянный чемоданчик. — Я побежала на пристань, скажу Дельфине, чтобы тебе помогла.

— Удачи, — уныло протянул Жюль.

Набережная на рассвете — это священное место для каждого повара Вьенна. Именно сюда под звук колоколов рыбаки привозят самую свежую рыбу ночного улова. Свежая рыба — половина успеха блюда. А если ты готовишь рыбный суп любви — то и две трети успеха.

Купить скорпену — это почти искусство. И этим искусством Клер овладела в совершенстве. Блестящие глаза и упругое мясо? Нет, это не показатель. Глаза тоже должны быть упругими — нажми на них пальцами и сразу поймешь, плавала ли рыбка еще ночью, резвясь в теплых водах, или уже спала в рыбачьей лодке. Но внешний вид — это тоже не все. Надо понюхать. Пахнет тиной — долой! Хорошего супа любви из такой тушки не получится. Рыба должна пахнуть морем, солью и страстью. Эти слова дедушка повторял особенно часто, а Клер не позабыла ни одного урока.

Ворвавшись в толпу рыбаков и покупателей, Клер прошла до самого низа пристани, туда, где ютились небольшие, но юркие лодочки. Именно на таких легче всего пробраться между камней, в заливы, где вода особенно холодная, и где скорпены наращивают под шкуркой особенно толстый и сладкий жирок.

У Клер был свой постоянный поставщик, который уже знал про заказ и приберегал для девушки самую крупную рыбу — ведь знающий повар обязательно выберет тушку побольше, чтобы сварить среднюю часть отдельно, на пару. Она самая лакомая, и пара ломтиков в тарелке добавит супу ту восхитительную нотку, что заставит посетителя попробовать и прослезиться от восторга.

— Доброе утро, Поль! — крикнула девушка, спускаясь по скользким от рыбьей чешуи доскам. — Вот это — моя красавица? Давай ее поскорее, я прижму милашечку к груди!

Посмеиваясь, она подбежала к лодке, на носу которой красовалась ярко намалеванная надпись «Муха Додо», и достала из кошелька луидор. Рыбак — дюжий детина с черной бородой, похожий на пирата, особенно когда сжимал в зубах кривую трубку, как раз держал на ладонях под брюхо великолепную рыбину — красную, губастую, покрытую шипами, как еж иголками.

— Сегодня будет божественный суп! — сказала Клер. — Приходи, только для тебя назначу скидку на сладкое и к супу подам двойную порцию ру.

Она надела перчатку и протянула руку, чтобы взять рыбу, но Поль вдруг поднял скорпену повыше, и пальцы Клер схватили лишь воздух.

— Что за игры? — спросила девушка недоуменно. — Давай ее сюда, я не хочу, чтобы она раскисла по дороге.

— Прости, Клерити, — сказал рыбак, растягивая слова, — но так получилось, что рыба куплена.

— Куплена? — девушке показалось, что она ослышалась. — Как — куплена? Пол, я покупаю у тебя рыбу лет десять, если не больше…

— Прости, но дали хорошую цену, — было видно, что Полю неловко, но он попытался скрыть смущение злостью и напором. — Все дорожает! Я должен подумать о детях! А месье дает двойную цену.

— Месье? — Клер смотрела на скорпену, все еще не в силах понять, что эта красавица не окажется сегодня в ее котле. — Какой еще месье?

— Я, милая мадемуазель, — раздался холодный голос позади. — Извольте отойти в сторону, чтобы я мог забрать покупку. Иначе рыба и вправду раскиснет.

Клер оглянулась.

Рядом с ней, почти лицом к лицу, стоял незнакомый месье. Определенно, она никогда не видела его во Вьенне, и никогда не видела таких красивых и элегантных мужчин. У него были русые длинные волосы, лежащие ровной волной, и тонкое лицо, не тронутое загаром. Прямые густые брови, породистый нос, упрямый подбородок с ямочкой и плотно сжатые губы — он был хорош, как породистый скакун, и держался с такой же надменностью, явно понимая, чего стоит. На нем были надеты белоснежная рубашка из дорогого батиста, серые брюки и жилетка с серебряными пуговицами. Длинная цепь от часов уходила в потайной кармашек, потрясая воображение толщиной и искусностью работы. В довершение ко всему — щеголеватые узконосые туфли, лакированные, без единого пятнышка и пылинки, словно по ним только что прошлись щеткой.

Он извлек из кармана белоснежные нитяные перчатки и надел их.

Скорпена — коварная рыба, даже когда уснула. Поэтому ее редко осмеливаются взять голыми руками. У Клер тоже были перчатки — но простые, холщевые, на три пальца.

А он пришел на рыбный рынок, как в лучшую кондитерскую!..

Рядом с этим элегантным человеком Клер почувствовала себя неотесанной деревенщиной, разом вспомнив, что платье на ней поношенное, а волосы наскоро собраны в пучок, и шпильки, верно, как всегда высунулись наполовину.

Она машинально сдула со лба выпавшую из прически прядку и сказала, не найдясь с более умной репликой:

— Это вы мне?

Мужчина окинул ее взглядом и чуть заметно усмехнулся.

— Вам, — сказал он учтиво. — Или я ошибся? Вы уже мадам?

Клер залилась краской, хотя ничего оскорбительного ей не сказали. Но этот мужчина оскорблял ее одним своим видом и манерами аристократа. А что, вообще, аристократу делать на городском рынке?!

— Эта рыба — моя, — сказала она, приходя в себя после созерцания господина Совершенство. Она была обещана мне еще вчера, и я заберу ее за ту цену, за которую было оговорено.