Любовная связь напоказ
Шрифт:
– Вполне возможно. – Но кого это волнует? Если она с ним пойдет, даже независимо от ее стресса, он, скорее всего, сам пожалеет, что ее пригласил, да и вообще что с ней связался. – Послушай меня. Если пойду с тобой на эту свадьбу, то или буду прятаться там по углам, чтобы меня не заметили, или ляпну что-нибудь невпопад. Или принесу тебе еще какое-то беспокойство.
– С учетом присутствия там моей матери беспокойство в любом случае гарантировано.
– Что ты имеешь в виду?
– На каждой такой свадьбе держат пари, сколько еще раз я буду приходить на такие празднества в гордом одиночестве.
– Но ты ведь в любом случае не планировал вскоре это изменить?
– Конечно нет.
Зоя оставила без внимания укол или намек в ее адрес.
– Тогда почему бы тебе просто не отказаться?
– Я буду шафером.
– О! Тогда, конечно, твое присутствие необходимо, – кивнула она. – Но тебе не кажется, что, придя со мной, ты дашь повод для лишних разговоров и все пойдет только хуже? – Не говоря уже о том, что он будет все время занят и она даже не сможет рассчитывать на его поддержку, чтобы вести себя должным образом.
– Несомненно, однако меня это с некоторых пор мало волнует. Пусть поговорят.
– Мудрое решение.
Он пожал плечами:
– Наверное. Мне также кажется, что твое присутствие оградит меня от излишнего внимания подружки невесты. Хотя с этим я и сам бы справился.
Она насторожилась. Что за подружка невесты? Она почувствовала, как ее глаза сузились.
– Подружка невесты?
– Она подошла ко мне на предсвадебной встрече и сказала, что предвкушает, как хорошо я исполню роль шафера. Затем поцеловала в щеку, пробормотала что-то о заказанных цветах и, я бы сказал, похотливо подмигнула.
Зоя сама поежилась от мгновенно вспыхнувшей в ней ревности:
– Ситуация пребанальная.
– Я обо всем этом особо не задумывался.
– Правда?
Его глаза потемнели, и он весь посерьезнел.
– Она меня не интересует. Или еще кто-то в настоящее время, кроме тебя одной. Но еще раз повторяю: если настаиваешь на том, чтобы со мной не идти, я как-нибудь с этим справлюсь и сам.
Зоя прикусила губу. Может, она слишком забеспокоилась? Может, повела себя немного не по-товарищески, напрасно стала упрямиться? Ладно, ее никогда не тянуло ходить на свадьбы, но ее и пригласили-то в первый раз. Может, стоило немножко потянуть время, как она обычно делает, положиться на мимику и жесты и вообще сначала подумать, а потом говорить?
Кроме того, она хотела вырваться из своего заколдованного круга, не так ли? И не решила ли она недавно побольше наблюдать, изучать и, возможно, подражать его умению находить контакт с людьми? А в четырех стенах спальни ничего из этого не получится, ведь так?
И если Дан решил изменить линию своего поведения, то почему бы ей не поддержать его начинания? Если он собрался бороться со своими недостатками, то не стоит ли и ей последовать его примеру?
– Думаю, смогу пойти с тобой, – наконец сказала она. – Я имею в виду, что среди праздничной суеты всем будет не до меня. Как ты считаешь?
Он немного расслабился и мягко улыбнулся:
– Возможно, им будет не до тебя.
– «Подружка невесты» звучит как нечто очень липучее.
Дан скривился:
– Спеси в ней хватает, только и всего.
– А если меня кто-то спросит, я всегда могу сказать, что мы встречаемся только для секса.
– Тогда там точно светопреставление начнется.
Зоя усмехнулась и, убедившись, что их никто не видит, встала на цыпочки и чмокнула его в щеку:
– Тогда я пошла чистить перышки.
Глава 11
Это может оказаться свадьбой века, думала Зоя, наблюдая за началом церемонии, за чинно входящими в церковь людьми. Светскими новостями она никогда не интересовалась, но краем уха слышала о двух телезвездах и одной супермодели, и среди четырехсот человек гостей, вкупе с оскароносной невестой и женихом-аристократом, присутствовало еще несколько дюжин известных личностей, которых она не надеялась узнать.
Снаружи наползала темнота, хотя время еще было не позднее и мерцали сотни свечей, отбрасывая тени и источая тепло. У входа стояла украшенная рождественская елка, с подоконников свисали ветви остролиста, а благодаря разложенным повсюду долькам апельсинов в воздухе повисли ароматы, напомнившие Зое глинтвейн.
Она села и постаралась устроиться поудобнее на жесткой дубовой скамье. Посмотреть было на что. Возможно, она присутствовала на самом знаменательном, самом обсуждаемом событии в своей жизни, причем никого вокруг не знала и полагаться могла только на себя саму. Дан перед свадьбой уехал в Сомерсет – без особого желания, потому что не хотел оставлять ее одну, – а она, успокоив его, утром села в поезд. В церкви он был так занят обязанностями шафера, что пока не смог уделить ей ни минуты.
Логически рассуждая, ей следовало ужаснуться. Покрыться холодным потом, запаниковать, распереживаться, поймать такси и уехать куда подальше. Но почему-то она чувствовала себя уверенно.
Возможно, ей хватило пикировки с сестрой за ужином накануне, и теперь она спокойно наблюдала за церемонией бракосочетания. Лили погуглила насчет приближающейся свадьбы, насобирала слухов и все пересказала Зое, у которой от грандиозности происходящего должно было перехватить дыхание. Но Зоя невозмутимо выпила бокал вина, взяла бумажный пакет и вместе с сестрой вышла из дома. Сестра проводила ее до вокзала, не переставая тараторить, и едва не села с ней в поезд.
Возможно, Зоя хотела доказать Дану, что может держать себя в руках. Или ее успокаивала мысль, что никому она здесь не будет интересна. Ни один из миллионов воздушных поцелуев вокруг не был адресован ей, никто не пытался завязать с ней разговор, и она не ловила любопытных взглядов, которых слегка опасалась. Как бы то ни было, она, к собственному удивлению и радости, держалась бодро и сама себя зауважала.
Тем не менее у нее немного закружилась голова, и наконец из-за кого-то увиденного краем глаза, она почувствовала, как по ее коже пробежали мурашки, а сердце забилось чаще. Она подняла взгляд и обрадовалась, потому что этот кто-то был Дан. Он стоял в проходе с каким-то мужчиной, видимо распорядителем торжества, смотрелся великолепно и, на взгляд Зои, которую само присутствие на такой свадьбе недавно пугало сильнее смерти, держался очень непринужденно.
При взгляде на него – такого высокого, стройного и респектабельного в сюртуке для утренних визитов, подчеркивающем ширину его плеч, – у нее екнуло сердце, а из груди вырвался вздох. Она не видела его только сорок восемь часов, но истосковалась по нему так, как будто прошло десять лет.