Любовная записка с того света
Шрифт:
«Кое-кому все-таки не спится», — думал Петька, ворочаясь с боку на бок.
Сон ушел вслед за телефонными звонками и больше не возвращался. Петька промучился до рассвета, а как только прозвонил будильник в комнате родителей, выбежал в коридор. Слишком много событий произошло за ночь, о них нужно было срочно рассказать Гришке.
Голос Полухина в телефонной трубке был еще глуше, чем вчера.
— Ты там жив? — радостно спросил Петька.
— Ну тебя с твоим шуточками, — огрызнулся Гришка, которому сейчас явно было не до смеха. — Что нового?
— У
В ответ Полухин разразился надрывным кашлем, потом наступила тишина, и совершенно ясным голосом Гришка произнес:
— Поздравляю, Ткаченко. Это номер нашей поликлиники. Я его наизусть выучил. Уже два раза оттуда врача вызывал. Маме было некогда, она просила меня номер набирать, а то там все время занято было. Теперь я его знаю лучше таблицы умножения.
— Да ты что! — отмахнулся от него трубкой Петька. — Какая поликлиника? Я голос узнал — тот же противный дед. И звонили ночью. По ночам в поликлинике никого не бывает.
— Ага, — мрачно хмыкнул Гришка, — кроме покойников.
Петька дал отбой. Шутки шутками, но ему все это очень не нравилось. Он порылся в маминых записных книжках.
Действительно! Записанный на обоях номер принадлежал поликлинике. И что самое обидное — точно такой же номер был записан тут же, на обоях, и снизу приписано «поликлиника». Маминым почерком.
Петька бросился в свою комнату, из-под завала вытащил первые попавшиеся тетрадки и учебники. Сунул их в рюкзак и побежал к выходу.
— Куда так рано? — выглянул из ванной папа. Половина щеки у него была чистая, на второй висела пена. — Даже я еще не ушел.
— А у нас нулевой урок, — крикнул Петька, хлопая дверью.
Он не знал, что хотел сейчас найти в поликлинике. Ступеньки, обшарпанная дверь, зеленые стены с полинявшими зайчиками и мишками, вечно куда-то спешащие взрослые, испуганные дети… Что еще там может быть?
Попасть внутрь Петька не смог. Все-таки было не восемь, а семь, и поликлиника оказалась закрыта.
У входа стояла сонная бабушка, которая недобрым глазом покосилась на Петьку и буркнула:
— К окулисту я первая на запись.
К окулисту Петьке не надо было, так же как и ко всем другим врачам. Или стоит сходить, голову проверить? Может, заглянуть к окулисту? Пускай скажет, видел ли он девчонку, или все это был обман зрения.
Петька поднялся по ступенькам, подергал дверь.
— Заперто, заперто, — не отставала от него бабка. — В восемь откроют.
Петька вздохнул, потоптался на верхней ступеньке и забыл, как дышать.
На уровне его ботинок в нижний уголок двери был вставлен зеленый листок бумаги. Тетрадная обложка, сложенная вдвое.
Заранее предчувствуя что-то нехорошее, Петька наклонился. В листок была вложена какая-то картонка. Он цепко ухватился за находку, но картонка все равно выпала.
Это была фотография. Старая, затертая, кажется, даже покрытая пылью. На ней была запечатлена вчерашняя гостья из шкафа. Рыжие волосы, падающие на плечи, вздернутый нос, конопушки, разбежавшиеся по щекам, маленький подбородок, круглое лицо. Девчонка улыбалась, показывая миру все тридцать два зуба или сколько у нее их там было. Она щурила свои зеленые глаза и нагло скалилась неведомому фотографу.
На обороте уже знакомым почерком, корявым, с наклоном влево, было выведено:
Среди заброшенных бумаг, Покрытых тонким слоем пыли, Отыщешь карточку мою И вспомнишь, как дружили.А в нижнем правом углу, на месте, где обычно ставят подпись, снова был нарисован крест на холмике.
Глава 4
Тетрадка с зеленой обложкой
Следующий час просто выпал из Петькиной памяти. Может, он где-то ходил. Или так и простоял рядом с недоверчивой бабкой возле поликлиники.
Очнулся он около своей школы. Дверь только-только открыли. Петька добрел до нужного класса, сел за свою парту и вновь достал записку. Неведомая Вера смеялась, щуря на Петьку глаза. Ее взгляд словно гипнотизировал. Петька с трудом оторвался от фотографии и полез в портфель за учебниками.
Со всем этим нужно было что-то делать. Не сегодня, так завтра рыжая ведьма угробит его. Знать бы, за что! Он же девчонку не то что не обижал, в жизни не видел! Что она к нему привязалась?
По счастью, в портфеле нашелся учебник по математике и тетрадка… Только тетрадка была не целой. От зеленой обложки осталась половинка, та, где была таблица умножения.
— Ничего себе шкафчик! — присвистнул Петька. — Как ровно обложки рвет.
Он уже положил тетрадку на стол, когда заметил еще одну странность. В ней не было не только обложки, но и последней страницы. И не просто последней, а единственной чистой. Он ее запомнил еще вчера, когда сидел над несчастными землекопами и их работой. Он успел записать то, что дано и что надо найти. А потом его вызвали к доске.
«Дано» и «найти»…
Петька полез в карман. Там в целости и сохранности лежали две вчерашние записки. Одна из них была на листочке в клеточку, и на обороте было зачеркнуто начало задачи.
Петька приложил оторванный лист к линии разрыва. Все неровности совпали. Он взял зеленый листок, добытый сегодня утром из-под двери поликлиники, и перевернул его.
«Тетрадь по математике Петра Ткаченко, ученика 6 „Б“ класса школы № 344». Написано аккуратными круглыми буквами. Мама старалась.
Вот так.
Что обо всем этом думать, Петька не знал. Он просто сидел, соединяя и разъединяя линии разрыва.
Все совпадало. Все!
Еще вчера можно было отнекиваться и говорить, что в яму он свалился случайно, что аквариум упал сам по себе, что шкаф уже давно должен был завалиться, да все никак не решался это сделать. Но теперь — вот они, оторванные листочки! Не он же сам их отрывал и писал всякие пошлости.