Любовница бродяги
Шрифт:
— Вы просили Этана о помощи? — заговорил он, скрестив руки на груди.
— Он мне помог. Он сказал, чтобы я нашла вас.
— А почему он сам не привел вас сюда?
— Потому что у него нога в гипсе.
Подняв брови, Джаррет тем самым дал ей понять, как недоволен тем, что Ренни скрывала от него эту информацию.
— А что случилось?
— Он сорвался со склона горы во время спасательной экспедиции. Майкл говорит, что там было более тридцати метров и что теперь она не позволит ему пропадать из виду.
— Майкл — это ее более сообразительная двойняшка, — сухо
— Я не хотела, чтобы вас смутила опасность мероприятия. Джолин расхохоталась.
— Дорогая, этого человека опасность только привлекает. По крайней мере так было до сих пор.
Обернувшись через плечо, она посмотрела на Джаррета и поймала его угрюмый взгляд. В ответ она ласково улыбнулась.
— Перестань сердиться и сходи за дровами. Здесь становится холодно.
Джаррет слишком хорошо знал Джолин, чтобы поверить, что ей действительно холодно. Он оставил ее наедине с Ренни, надеясь, что Джолин скажет ей что-нибудь разумное.
Как только он удалился, улыбка Джолин исчезла. Она повернулась к Ренни, внимательно ее рассматривая.
— Что эти подонки с вами сделали? — с тихой яростью спросила она.
— Несколько синяков. — Она коснулась левой скулы. — Здесь. — Затем коснулась груди, — Здесь.
Были и другие отметки, сделанные Джарретом, но она не стала упоминать отпечатки его губ на шее или на горле. Джаррет прикасался к ней не для того, чтобы сделать больно. Только в конце, да, только тогда, когда он оставил ее, страдающую, не понимающую, что происходит, он причинил ей боль, боль до сих пор отражалась в ее зеленых глазах.
— Они не изнасиловали меня, — сказала Ренни. — Джаррет их остановил.
— Как жаль, что меня тогда не было, чтобы вообще остановить всю эту затею!
— Здесь нет никакой вашей вины. Джолин слабо улыбнулась.
— Я пришла сюда не для того, чтобы вы меня утешали, — сказала она. — Нет, вполне возможно, я все же могла помешать. Я себя чувствую чертовски виноватой. И Джаррет тоже. Он был в бешенстве, когда узнал, что вы уехали. Все спешил выбраться отсюда.
Она снова принялась изучать бледное лицо Ренни, ее несчастные глаза с тяжело нависшими веками, ее сложенные руки. Джолин понимала, что Ренни держится только благодаря невероятному усилию воли.
— Так что случилось потом, — спросила она, — между вами и Джарретом?
Ренни вздрогнула, смущенный взгляд ее выдал. Но она все же пыталась блефовать.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не такой уж хороший игрок в покер, — сказала Джолин. — Вас выдают глаза. Как ни печально, но у меня достаточно опыта, чтобы все понимать. Вы обратились к Джаррету за утешением, и события вышли из-под контроля?
Ренни молчала, отвернувшись к окну. На снегу отражались серо-голубые сумерки. На краю расчищенного участка тонкими силуэтами возвышались голые деревья.
— Что-то вроде этого, — наконец сказала она. — Во всем, что случилось, — только моя вина. Я думала… не знаю… ну, что это может исцелить. Эти люди… Джаррет не такой, как они… он прикасался ко мне по-другому. Вначале он сумел сделать так, что я почувствовала себя…
— Желанной? — мягко спросила Джолин. Ренни кивнула. Ее нижняя губа дрожала, и она прикусила ее. Большим пальцем она вытерла слезы.
— Да, — сказала она, — желанной. А потом…
— Потом вы оказались не готовы.
— Нет, я была готова. По крайней мере я так думаю. Я знаю, что хотела его. — Ренни пришло в голову, что она раскрывает душу совершенно незнакомому человеку, но в то же время Джолин казалась ей той женщиной, которой можно все рассказать. — Моя сестра и моя мама рассказывали мне, чего можно ожидать, что я должна чувствовать, и было очень похоже, только лучше.
Господи Иисусе, подумала Джолин, а она сама была ли когда-нибудь такой наивной? Джолин не могла этого вспомнить. Но было очень приятно улыбаться милой, безыскусной откровенности Ренни и немного печалиться о собственной потерянной невинности.
— Однако, — подсказала Джолин, — я слышала «однако».
Глаза Ренни сразу потухли, а голос зазвучал глухо.
— Однако потом все изменилось. Он стал очень злым. Нет, не просто злым — прямо бешеным. Я не знаю, что я такого сделала. Мне кажется, он меня просто ненавидит.
— Не могу сказать, что понимаю, в чем дело, — сказала Джолин. — Что же вызвало такую перемену? Вы занимались любовью и вдруг…
Ренни не успела ответить. Она услышала, как повернулась ручка задней двери, и через мгновение холодный воздух ворвался в хижину. Она заставила себя ослепительно улыбнуться.
— Это не имеет значения. Такого больше не случится. Я уверена.
Джолин, однако, совсем не была в этом убеждена. Хижина мала, а чердак еще меньше. Она слегка коснулась руки Ренни.
— Вы дадите мне знать, если вам что-нибудь будет нужно? Может быть, я смогу помочь.
Ренни посмотрела в сторону двери, в которую входил Джаррет. Желая положить конец беседе, она коротко кивнула Джолин в знак согласия.
Та встала из кресла-качалки и забрала у Джаррета часть дров. Помогая ему разжигать огонь, Джолин все время поддразнивала Джаррета. Когда тот собрался снять пальто, она остановила его.
— Я должна идти. Проводи меня немного.
Ренни наблюдала за ними из окна. Они шли рука об руку, и их призрачные фигуры сливались в одну. Ренни не знала, говорят ли они о чем-то, но подозревала, что ДЖОАНН просто не умеет молчать. Ренни гадала, останутся ли в тайне ее признания. Она считала, что, вероятно, да. По крайней мере, когда Джаррет вернулся в хижину, он не стал упоминать ничего из того, что она рассказала Джолин.
— Она принесла газеты, — сказал Джаррет, указывая на небольшую стопку на столе. — Вам больше не нужно будет читать подстилку для полок.
— Я не жалуюсь. Это было интересно. Выражение лица Джаррета было явно скептическим.
Он отнес стопку газет к скамейке у окна и положил рядом с Ренни. Взяв верхнюю газету, он сел в кресло-качалку и принялся читать. Через полчаса, когда Джаррет оторвал взгляд от газеты, Ренни уже спала. Он сходил на чердак, принес оттуда подушку и одеяло и положил первую ей под голову, а второе — под плечи. Она не пошевелилась.