Любовница египетской мумии
Шрифт:
- Секундочку, - ответил знакомый голос.
- Они есть?
- Думаете, я позвал вас в это небезопасное место ради шутки?
- Надеюсь, Геннадий, вам понятно, что подтрунивать над господином Раевским глупо. Валерий Валентинович - человек радикальных решений.
Я быстро присела на корточки и затаила дыхание. Слава богу, что надела черное платье, полностью закрытое и с длинными рукавами. Обнаженные руки отлично видны в темноте, а так меня не заметят. Еще лучше, что я свалилась в темном месте. Две кучи - это мужчины. Одного из них, Геннадия Сорокина, я узнала по голосу. Со вторым я незнакома,
Нынче Валерий Валентинович олигарх, несметно богатый человек, седовласый плейбой, меценат, покровитель множества звезд. Раевский финансово поддерживает певиц, балерин, художников, писателей, ни одно мало-мальски значимое светское мероприятие не проходит без его участия. Раевский демократичен, он не ходит в кольце охраны, не носит соболиную шубу, часы стоимостью с космический корабль. Он не отказывает журналистам в интервью, не замешан в скандалах, не падок на юных дев и молодых парней. Валерий Валентинович давно и прочно женат, имеет дочь и слывет верным семьянином. Почему же упоминание столь положительной во всех отношениях личности вызывает у меня дрожь в коленях?
Глава 21
Я хорошо помню, как Александр Михайлович, приехав в Ложкино мрачнее тучи, заперся в своей спальне. Сначала я подумала, что полковник устал, не в духе, и не полезла к нему с расспросами, но когда толстяк не спустился к ужину, я решила все же проведать его.
Полковник сидел в кресле. Видно, его крепко допекло, потому что едва я просунула голову в дверь, как он завопил:
- Мне велели закрыть дело!
- Какое?
– не сдержала я любопытства.
- О смерти коллекционера Реброва, - мрачно ответил Дегтярев и начал рассказ.
Минут через десять я все знала и удивилась:
- Но если ты уверен, что несчастного дядьку убили по заказу Раевского, то почему начальство недовольно?
- Валерий Валентинович хитрее стаи лисиц, - разоткровенничался толстяк, - он руководил в девяностые одной из самых значительных криминальных группировок. Но у него хватало ума оставаться в тени. На его совести не одно убийство, однако прищемить подонку хвост не смогли. Теперь он птица высокого полета. У Раевского есть страсть: он коллекционирует древности, говорят, построил в своем подмосковном имении настоящий музей. Если Валерий замечает у кого-то нужный ему раритет, то сначала просит продать его. Чаще всего люди соглашаются и расстаются даже с самыми любимыми и дорогими вещами. Ни у кого нет желания преждевременно попасть на кладбище. Но порой на пути олигарха встречаются упертые личности, Эдуард Ребров оказался из их числа.
Валерий Валентинович попросил его продать вазу, а Эдик отказал со словами: «Не могу, это память о матери».
Раевский надбавил цену, Ребров не дрогнул. Пару месяцев Валерий Валентинович упрашивал собирателя, а потом неожиданно пропала дочь Эдуарда. Коллекционер бросился в милицию, там ему объяснили, что девушка уже взрослая, могла сама уехать, и ничего предпринимать не стали. Похитители не звонили, не выдвигали ни малейших требований. Через неделю Эдик получил коробочку, в которой лежало ухо дочери. В мочку была вдета серьга, которую девушке подарил на двадцатилетие отец.
У Реброва случился инфаркт,
К вечеру девушка была дома, оба ее уха оказались на месте. Эдика похоронили за счет Раевского. Через месяц Валерий Валентинович попросил жену покойного продать ему вазу. Вдова с радостью отдала семейную реликвию.
- Понимаешь, кто устроил спектакль?
– злился Дегтярев.
– Это убийство!
- Ребров скончался от инфаркта, - не к месту напомнила я.
- А кто довел его до смерти?
– окрысился полковник.
– Я почти раскрутил дочку Эдуарда на рассказ о том, где ее держали больше семи дней, и тут приказ: закрыть дело.
После той беседы я стала невольно обращать внимание на снимки благообразного Валерия Валентиновича, мелькавшие в светской хронике, и всякий раз поражалась. Все вокруг знают, каким образом Раевский сколотил состояние, но не только не подвергают бандита остракизму, не устраивают преступнику бойкот, а, наоборот, счастливы видеть его на своих приемах.
- Вот, - заявил Геннадий, - любуйтесь.
Темноту на площади внезапно прорезал яркий луч. Я сжалась в комок.
- Это они?
– с легким разочарованием спросил баритон.
Сорокин тихо засмеялся.
- Выглядят убого. Не сомневайтесь, Роман, самые настоящие Нао. Валерий Валентинович будет доволен.
- Не пори чушь!
– остановил Геннадия собеседник.
– При чем здесь Раевский?
- Ну да, - согласился Геннадий, - действительно.
- Какие-то они бэушные, - сказал Роман.
- Я вас подводил раньше?
– вздохнул Сорокин.
- М-м-м...
– протянул Роман.
- Шкатулка из Китая, чашка из Каира...
- Хватит, разболтался, - приказал Роман.
Но Геннадия оказалось не так-то легко заткнуть.
- Не командуй. Ты всего-то шестерка, курьер по доставке. А я спец по древностям. Нао подлинные.
- И как ты их добыл?
– язвительно спросил посланец Раевского.
- Пришел с экскурсией в музей. Пнул одну тупую бабу в спину, она на витрину свою собаку уронила. Тут же сработала сигнализация. Пока народ орал, я брызнул на замок витрины специальным составом, из баллончика-дозатора от астмы. В принципе, если надо, можно им и в пасть пшикнуть, вреда не будет. Состав нарушил целостность запора, естественно, погас свет. Дальше ловкость рук. Взял настоящие Нао, сунул в витрину подделки. Поверь, они шикарного качества, лучше подлинных.
- И откуда ты знал, чем на замок лить? И что свет погаснет?
– не успокаивался Роман.
- Я че, дурак? Готовился заранее, имею информатора в музее. Вот имени его тебе не сообщу, может, он еще когда понадобится, - спокойно ответил Сорокин.
- Зачем ты с группой пошел?
– не отставал курьер.
- Так надежнее, - заявил Геннадий, - похоже на глупую случайность. Баба-дура собачонку в руках не удержала, а я от неожиданности на дозатор нажал. Идиотское происшествие с тупыми туристами. Никто ничего не заподозрил. Поинтересуйся местной прессой, она взахлеб о случившемся воет.