Любовница Фрейда
Шрифт:
— Я бы поехала домой.
«Домой, — думала Минна. — Где он, этот дом? У матери? Боже упаси».
У сестры? Как ей вернуться туда после всего случившегося?
— Впрочем, — добавила Жюстина, закуривая, — я не самый опытный советчик.
Минна медленно спустила ноги с кровати и набросила халат. Преодолевая легкое головокружение, она вышла на балкон и села в шезлонг, глядя на растекающееся над горизонтом лиловое зарево. Жюстина накинула Минне на плечи шерстяную шаль и присела рядом.
— Завтра утром я уезжаю, — сообщила Жюстина, — уже несколько дней, как я должна находиться в Вене, но мне хотелось убедиться, что с тобой все будет хорошо.
Голос был глубокий, утешающий. Минна расслабилась в кресле и закрыла глаза. Она чувствовала наплыв эмоций, но стыдилась плакать.
— Я не тешу себя надеждой, что мы увидимся снова, — ласково промолвила Жюстина.
Минна взяла ее руку и прижала к своей щеке, а потом положила к себе на колени.
Две молчаливые женские фигуры на фоне гаснущего дня.
— Хочешь, я позову сиделку?
— Нет.
— Может, вечером напьемся?
— Я бы с удовольствием.
Жюстина откинулась на спинку кресла и пускала в воздух колечки дыма.
— Ну и отлично.
Глава 44
Вена, ноябрь 1896 года
Дорогая Минна!
Мне очень горько сообщать тебе печальные вести, но вчера мы похоронили Якоба, он умер после очередного отека легких. И хотя мы все знали, что это неизбежно, Зигмунд безутешен. Минночка, он просто сам не свой! Сидит один в своем кабинете и смотрит в стену или бродит по дому как неприкаянный. На днях застала его в гостиной — он сидел, уставившись в никуда. Кажется, Зигмунд совершенно утратил интерес и к практике, и к своим исследованиям.
Вчера он узнал, что некий коллега из университета порочил его как консультанта, рассказывая другим, что Зигмунда нельзя принимать всерьез. Это, естественно, очередной сокрушительный удар по его репутации.
Ты знаешь, какие у него бывают в таких случаях приступы ярости. А теперь он просто посмотрел на меня и пожал плечами. Похоже, Зигмунд забросил все дела и сутками напролет читает о Бисмарке, который, как он говорит, родился в один день с Якобом.
Минна, дорогая моя, это еще не все. Должна сообщить тебе, что мне придется оставить детей и отправиться в Гамбург. Матушка больна, она засыпала меня письмами, умоляя приехать, чтобы ухаживать за ней. И вот, вместо того, чтобы просить тебя позаботиться о ней (и я заранее знаю ответ), я написала, что приеду. Зигмунд сказал мне, что тебе уже гораздо лучше, поэтому будет справедливо, если ты приедешь к нам и займешься детьми.
Я просмотрела расписание бреннерской линии Центральной железной дороги Мурано и заказала для тебя билет на четырехчасовой поезд в четверг. Если получится, я тебя встречу.
Жаль, что нечем тебя порадовать. Но все так, как есть. Я буду счастлива, когда жизнь наладится и мы снова будем вместе.
Твоя любящая сестра Марта.
Минна не могла не заметить, как предсказуемо сестра разделила обязанности. Несмотря на ласковый тон письма, Марта ясно давала понять, что отказ Минны она сочтет попыткой уклониться от исполнения семейного долга.
Вот оно — решение. Преподнесенное ей на серебряном блюде. Если бы все было так просто! Да, она должна вернуться к своим обязанностям, но это значит — вернуться к Фрейду. Однажды ее сестра уже распахнула перед ней двери своего дома, и она его разрушила. На сей раз Минна не повторит прежних ошибок.
Глава 45
Минна сошла с поезда на венском вокзале Вестбанхоф и сразу увидела на переполненной платформе Марту. Сестра куталась в бордовую накидку с капюшоном, волосы у нее, как обычно, были стянуты в небольшой, аккуратный узел на затылке. Марта заметила сестру сквозь клубы пара, и лицо ее просияло.
— Марта! Вот так неожиданность! — воскликнула Минна, голос ее потонул в грохоте тележек с чемоданами, которые волокли носильщики, и разговорах пассажиров, спешащих мимо.
Она расплатилась с носильщиком и взяла у него из рук свой небольшой саквояж.
— Не надо было приходить — и так у тебя столько проблем. Я могла бы и сама добраться на омнибусе.
Налетел порыв ветра, неся едкий запах дыма и гари, и Минна продрогла в своем тонком шерстяном жакете и прогулочной юбке.
— Я хотела увидеться с тобой, прежде чем уеду к маме, — сказала Марта, целуя Минну в обе щеки, и подхватила ее сумку. — Господи, какая тяжесть! Тебе ведь нельзя много поднимать. Я уезжаю в Гамбург пятичасовым поездом, так что у нас мало времени. Как ты, сестричка? Как твои легкие, очистились?
— Не волнуйся, Марта, все хорошо.
— Я вижу. У меня есть время выпить с тобой кофе.
Марта взяла сестру под руку и повела через здание вокзала в кафе. Предвечернее солнце струилось сквозь длинный сводчатый коридор, и Минна зажмурилась от яркого света. Кажется, она забыла в поезде шляпу.
Путь из Мерана был долгим и утомительным, она не спала ни минуты — вагоны трясло и дергало от станции к станции, где их то блокировали, то разблокировали. И едва ли она удостоила хоть взглядом пейзаж, проплывавший за окнами.
Минна села в первый поезд — в шесть утра и надеялась, что обнимет детей, перекинется с ними парой нежных слов и, сославшись на утомление, сразу ляжет в постель. Но Марта была начеку, и при ней было невозможно отмолчаться. Минна почувствовала себя в западне, когда сестра принялась рассказывать о состоянии матери (просто кошмарном), а затем пустилась в описание подробностей распорядка домашних дел на ближайшие несколько недель.
Такого Минна не ожидала. Она надеялась, что Марта побудет дома хотя бы несколько дней, прежде чем ей придется остаться с Зигмундом наедине. Господи! Ей придется общаться с ним уже сегодня вечером. Что она ему скажет? Что решила родить ребенка. Что она все-таки решилась оставить его. А выкидыш положил конец всему.
— Марточка, неужели тебе обязательно уезжать сегодня? Дай мне хотя бы отдышаться. Мама и так долго ждет, несколько дней ничего не решают.
— Это очень жестоко, дорогая. Особенно, учитывая ее состояние. В любом случае все уже решено. У меня куплен билет, и я уезжаю.
Не стоило даже пытаться переубедить сестру. Марта никогда не меняла своих планов, разве что кто-нибудь оказался бы при смерти.
Они присели за столик неподалеку от компании модно одетых дам в широкополых шляпах и заказали кофе по-венски с ликером и взбитыми сливками. Затем Марта снова подозвала официанта и велела принести две порции штруделя.
— Мне не надо, — сказала Минна, — я ела в поезде. — Одна мысль о тепловатом сочащемся штруделе заставила ее желудок болезненно сжаться.
— Глупости. Два штруделя, — повторила Марта официанту. — Ты осунулась. Минна, ты ведь справишься, правда? — Она внимательно изучала лицо сестры. — Ты сможешь за всем присмотреть, пока я не вернусь?
— Разумеется.
— Я составила подробный список дел и положила у тебя в комнате. Софи теперь надо водить к логопеду не по вторникам, а по четвергам. Репетитор Матильды приходит ежедневно в четыре часа. Мартин будет проситься на каток, но ты его не пускай.